Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Игры и Имена

Дважды по пути встретились беспородные собаки, и один раз — полузнакомая кошка-трехцветка.

Собаки заглядывали в глаза, махали хвостами и явно были не прочь познакомиться. Им не было дела до них ; собакам явно было все равно, есть кто-то там, в небе, или нету. Жизнь собак была проста и понятна — есть враги, есть друзья, у кого-то есть даже хозяева, и важно в жизни не то, есть ли кто-то в небе, а то, найдется ли сегодня чем перекусить, и есть ли на сегодняшнюю ночь место для сна.

Кошка же, в отличие от собак, деловито протопала мимо, упрямо глядя прямо перед собой и не поднимая глаз. У кошки, вне всякого сомнения, была своя цель, своя программа в жизни, и в уравнении, которое эту программу описывало, явно нашлось место и Лидочке, и дворнягам, и уж точно — им . Просто влияние Лидочки и собак на кошачью жизнь было кошкой давно изучено и признано пренебрежимо малым, а вот они оставались пока темной лошадкой, и неизвестно было, чего вообще от них ожидать. За демонстративным игнорированием кошка явно скрывала большое волнение, но делала это так умело, что никому бы и в голову не пришло, что она чего-то настолько всерьез боится.

Вот с кошки и надо брать пример, упрекнула себя Лидочка, не пытаться спрятаться или провалиться сквозь землю от ужаса, а загнать этот ужас глубоко внутрь и научиться вести себя как ни в чем не бывало: просто вынести их за скобки и жить своей обычной жизнью, вновь научиться улыбаться и спать по ночам, усыпить их бдительность, дождаться, пока они расслабятся и перестанут обращать на нее внимание, — и только после этого, когда они будут менее всего к этому готовы, нанести удар. Сумочка словно услышала ее мысли и, напоминая о своем содержимом, тяжело толкнула ее в бок, и Лидочка крепче прижала ее локтем.

У самой работы идти, глядя под ноги, стало сложнее. Дорожка от ворот и до входа была новая, асфальтированная, и в мокром после ночного дождя асфальте, среди разлапистых пятерней кленовых листьев и полусмытых водой цветных меловых линий, которыми старшая группа разметила еще по теплу площадку для игры в классики, среди размокших трамвайных билетов и скрюченных муравьиных трупиков отражались они .

Их было много, и они постоянно двигались, перечеркивая силуэтами своих тел отраженную в черном зеркале асфальта небесную синь и белизну облаков. Лидочка заставила себя не кричать, зажмурилась изо всех сил, задержала дыхание и оставшиеся до входной двери шаги почти пробежала, вытянув перед собой руку и слепо нашаривая дверную ручку. Шагнула внутрь; зонтик, про который она, разволновавшись, конечно же, совершенно забыла, зацепился спицами за края дверного проема и вывернулся наизнанку. Лидочка швырнула его на пол, закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной.

Ее окутали знакомые запахи: пшенной каши и киселя с пищеблока и хлорки из ближайшего туалета. Окружающие звуки: неясный гул голосов, хлопанье дверей, топот множества маленьких ног, чей-то далекий и оттого совсем не настоящий плач — тоже были привычными, знакомыми и потому успокаивали своей обыденностью. Теперь Лидочка чувствовала, насколько она вымотана. Мышцы ног, еще недавно сведенные судорогой напряжения, теперь расслабились и обмякли, мелкой дрожью дрожали колени, и редкими электрическими разрядами дергало правую щеку. Лидочка заставила себя успокоиться и только тогда открыла глаза.

Коричневая, советских еще времен кафельная плитка пола. Стены, выкрашенные до половины высоты казенно-синей краской. Поверх синей краски очень непрофессионально, но с большой любовью были нарисованы герои мультфильмов, все как один — тоже советские: Винни-Пух и Пятачок, Карлсон, Львенок и Черепаха, Бонифаций, Ежик и Медвежонок…. Лидочка улыбнулась и позволила себе наконец расслабиться.

Здесь она чувствовала себя как дома.

Подняла, вывернула обратно и сложила зонтик. Спокойно, с прямой спиной и разведенными плечами, простучала каблуками по коридору до кабинета. Там разделась в темноте, убрала плащ в шкаф. Проверила, задернуты ли шторы, и только потом включила свет. Помедлив, открыла сумочку. Долго рассматривала содержимое; потом, коснувшись напоследок пальцами рифленой рукояти, решительно застегнула молнию и убрала сумочку в ящик стола. Поправила у зеркала прическу, посмотрела себе в глаза, кивнула. Накинула на плечи халат и отправилась на обход.

— Лидия Максимовна, сегодня трое новеньких. — Рая, секретарша, протянула тонкие папки с документами. — В старшую, среднюю и младшую.