Александр Тув: Ходок – 11

Когда "пациент" пришел в себя, то несколько минут яростно ругался и пугал Дениса страшными карами в случае немедленного неоказания ему скорой медицинской помощи, а также в красках расписывал, что именно сделают со старшим помощником "кунаки влюбленного джигита", когда поймают. Назвать старшего помощника человеком особо терпеливым значило бы погрешить против истины — долго слушать он не стал и перешел ко второму акту Мерлезонского балета. В течении нескольких следующих минут бандит негромко выл. Негромко потому, что с кляпом во рту из своих же собственных носков, особо громко не повоешь. Когда Денис решил, что хватит — он был сторонником строго дозированного применения насилия: если надо — значит надо, но не более того, он обратился к связанному бойцу со следующими словами:

— Я сейчас буду задавать вопросы. Если соврешь — продолжим, — после чего вытащил кляп. Как только допрашиваемый получил возможность говорить, он разразился потоком проклятий в адрес старшего помощника, что говорило, с одной стороны, о его высоких морально-волевых качествах, с другой — о невысоком интеллекте. Как говорится — два в одном. Денис был вынужден продолжить и через пару минут повторил свое предложение. На сей раз оно было воспринято куда более благосклонно, после чего стартовал процесс получения информации. Пару раз боец пытался отмолчаться и еще пару раз солгать, и каждый раз старший помощник был вынужден вставлять кляп ему в рот и предметно объяснять, что так делать не надо, после чего беседа становилась вполне конструктивной и откровенной.

Ценность информации зависит от того, насколько она непредсказуема. Простейший пример: если кто-то спрогнозирует, что завтра наступит утро, то стоимость такой информации эквивалентна стоимости лошадиной какашки, причем, в конноспортивном манеже, а вот, если кто-то предскажет, что в твоем городе утром произойдет катастрофическое землетрясение, то такая информация бесценна. Если она, конечно же, истинна.

Множество данных, сообщенных безымянным бойцом — Денис не удосужился узнать, как его зовут — продолжать знакомство он не собирался, делились на два неравных подмножества. Первое, было гораздо больше второго, тут можно даже использовать термин — подавляюще большинство, и не ошибиться. Оно содержало информацию с ценностью лошадиной какашки. Типовой пример: боец сообщил, что ему и двум его корешам пообещали по две штуки зеленью, когда помогут доставить одного лоха, куда надо.

Второй массив содержал информацию, обладающую определенной ценностью. Например о том, что это трио бойцов, частенько использовал авторитет по кличке Казак — в миру Челбанутев Семен Семенович — владелец и директор ЧОП "Вихрь". Первоначально Казак хотел назвать свое предприятие "Вихрь Антитеррор", но еще более авторитетные товарищи намекнули ему, что это будет не совсем уместно, вот и пришлось ему название несколько подсократить. Кстати говоря, он в этом несчастии был далеко не одинок. Даже великому пролетарскому писателю Максиму Горькому пришлось сократить название своего известного романа "Мать" до одного слова, а ведь изначально их было три. Но, цензор не пропустил.

Сухой остаток второго массива оказался следующим: трио бойцов не являлись штатными сотрудниками "Вихря", Казак привлекал их для разовых акций полу и откровенно криминального характера. В случае провала миссии, ЧОП никакого отношения к обмишурившимся гражданам не имел, а в случае успеха они получали обусловленное вознаграждение. Такая схема взаимоотношений устраивала всех ее участников — никаких сбоев до сих пор не было, а вознаграждение выплачивалось полностью и в срок. Особой ценности эта информация не имела, но это было только начало.

Дальше было интереснее. Убитого мага звали Поликарпом — настоящее это имя, или погоняло, допрашиваемый не знал, и это было правдой, а также правдой было и то, что он очень его боялся. Причин этого иррационального страха боец не понимал и сильно злился, как на Поликарпа, так и на себя, давая каждый раз зарок, что преодолеет эту слабость.

Но, при каждой новой встрече, а они происходили достаточно регулярно — деньги-то нужны, чай мужчина, а не самец, "конкретный пацан", глядя на невзрачного Поликарпа, испытывал робость, абсолютно несвойственную ему по жизни — он бывал в различных переделках, убивал, калечил, сам получал ножевые и пулевые отметины и считал, что напугать его невозможно, но, как видно, ошибался. Поликарп чувствовал этот страх, виду не подавал, но его это очень забавляло, что заставляло бойца ненавидеть "блиннолицего" еще больше.