Дмитрий Шмокин - Проклятый код

— Электронная структура управления самолетом полностью повреждена и выведена из строя, ИИ аэроджета уничтожен.

— Проклятье, — простонал Гаетан Дефоссе.

— Ты можешь починить? — спросил я.

Квадра покачала головой.

— Я могу восстановить электронную систему управления и восстановить ИИ для которого нужны специфические радиоактивные материалы, я смогу взломать систему оповещения «свой-чужой». Но есть трудности.

Я все понял.

— Они сразу же аннигилируются, как и то оружие. Ни какой аэрогель не поможет.

— Да, ты видел сам, как происходит распад объектов. Я могу, как ты сказал, поддерживать стабильную структуру объекта лишь непосредственно в моих руках или являющуюся частью меня.

Мы стояли втроем беспомощно глядя на мертвую панель управления самолетом. Оставалось лишь одно.

— Перелет до Соединённых Штатов займет чуть больше двух часов. Ты могла бы взять управление аэроджета на себя. Стать на эти два часа ИИ самолета.

— Я могу, — кивнула Квадра, — помни, как только мне прикажут, я покину вас.

— А у нас есть другой выход или вариант?

— Мы рискнем милашка, — поддержал меня Гаетан Дефоссе.

Квадра подошла к панели управления. Ее образ начал терять черты человека исчезло лицо, уступив место гладкой поверхности, исчезли волосы, ногти, одежда перед нами стояло существо, напоминающее черновую работу скульптора, лишь по общим очертаниям напоминающее человеческое тело. Тело существа медленно разделилось на миллиарды маленьких частиц, четкие очертания потеряли контуры. Частицы собрались в бесформенное облако и начали осыпаться на приборную панель. Соприкасаясь с поверхностью, они взывали процесс диффузии, и казалось, тонули в стальной поверхности, постепенно погружаясь и исчезая из нашего поля зрения.

Через несколько минут на панели заморгали сигнальные светодиоды. Началась предполетная проверка систем управления и двигателей. Включилась громкая связь.

— Борт номер 2003/14 Embraer Supersonic Aerojet SF 3000, запрашивает разрешение на срочный взлет.

С диспетчерского пункта ответили.

— Принял, борт 2003\14. Дайте доступ к вашему компьютеру.

— Борт 2003\14, даю доступ к компьютеру.

Еще несколько секунд и диспетчер дал разрешение на взлет. Запустились двигатели наш аэроджет мягко выкатился из ангара. Из диспетчерского пункта пришли данные о ветре, передвижении птиц и указание следовать к предварительной взлетно-посадочной полосе номер семь. После короткого ожидания на исполнительной взлетно-посадочной полосе наш самолет поднялся в воздух. Миновав Британию, над Атлантикой, аэроджет перешел звуковой барьер. Гаетан Дефоссе одобряюще похлопал меня по плечу.

— Как гора с плеч. Пойду, умоюсь и приведу себя в порядок. Не хочется предстать перед твоей красавицей женой в таком виде.

Я откинулся в кресле пилота и закрыл глаза, мне хотелось отдохнуть. Все события последних дней пронеслись в моей голове одной бесконечной лентой. Мне было горько от того что мне не удавалось чаще общаться с Мюриэл. Я думал о том, как ей одиноко там, на предгорьях горы Маунт-Худ и всячески гнал от себя мысли, что ей может угрожать опасность. В эти последние дни я практически не использовал нейромод.

Я обратился к нему.

— Что в имени моем тебе? — ответил Атрайе.

Я почувствовал, знакомый прилив тепла и увидел сияние. Мне стало легче и спокойнее. От повреждений оставленных излучателем персекутора на ступенях венского университета не осталось и следа. Я пребывал в пространстве, созданном Атрайе двигаясь в потоках его лучей. Миллионы нейронов вокруг моей человеческой личности змеились, тонкими линиями извиваясь синусоидами, создавая причудливую волновую поверхность.

Меня внезапно, что-то тряхнуло. Волны испрямились в линии и точками исчезли в бесконечном пространстве.

Надо мной стоял Гаетан Дефоссе.

— Георг, мы на подходе. Наш самолет выпустил шасси. Диспетчер из Бостона посылает нас на полосу небольшого регионального аэропорта Грин. Примерно в восьмидесяти милях от самого Логана. Ситуация такая же как и была когда-то после одиннадцатого сентября. Воздушное пространство частично перекрыто. Протоколы безопасности ужесточены, — он показал на звено истребителей в воздухе, — тут тоже все не просто. Если что не так эти ребята раздумывать, долго не станут.

Аэроджет заметно сбросил скорость и пошел на снижение. Но тут произошло то, что мы с Дефоссе больше всего опасались. Диспетчер аэропорта Грин, сообщая нам скорость ветра, полосу для посадки, вдруг замолк на полуслове. На панели управления погасли светодиодные огни, экраны навигации и основной пилотажный прибор не подавали признаков жизни. Мы услышали, как турбины двигателей продолжая издавать характерный звук стали работать заметно тише и наконец, замолкли. Было слышно лишь звук воздушных потоков обтекающих корпус аэроджета и завирающиеся потоки на стойках шасси.