Сергей Плотников - Не злодей [СИ голимый, но законченный]

Странная какая-то история… но Роуз права. Не до них. Уж мне-то — точно.

— Пусть силы мы уже не те,

Что двигали когда-то твердь земли и неба.

Такие мы, какие есть.

И пусть героя сердце

Устанет от невзгод и долгих лет.

Но все ж сильно оно желаньем жить,

Искать и находить!

И не роптать при этом*.

[*Вариант перевода стихотворения «Улисс» Альфреда Теннисона, использованный в русском переводе телесериала «Вавилон 5»]

— Рифма нарушена, — после крохотной паузы прокомментировала искин. Мне показалось, что совладать с лицом удалось, однако программа посчитала иначе: — Прошу прощения, что вызываю у тебя негативные эмоции, Йоширо — но это единственные данные, полученные мною по результату прослушивания вашей декламации.

— Проехали, — махнул рукой я. Перевод Теннисона я выудил из своей памяти скорее от отчаяния, после того, как не помогли ни Маяковский, ни «наше все» Пушкин. Говорящая голосом Зэты программа попросту ничего не чувствовала. — Давай теперь попробуем кое-что другое.

— Рада буду помочь чем смогу, — подстраиваясь под расшифрованное с моего лица настроение, запрограммировано соврала ИИ. Обрадоваться она тоже не могла, лишь изобразить радость голосом.

— Какое последнее воспоминание из бекапа попало в твою память, — попытавшись абстрагироваться от чувства разочарования, сделал запрос я.

— Команда на запись полного архива доступных данных и программных блоков на портативный носитель, — ожидаемо отозвалась электронная собеседница. И, поскольку в её системе я имел высший приоритет доступа к информации, включая техническую, обычно не выдаваемую простому оператору, добавила: — Дата создания либо изменения файлов в архиве в ряде случаев не коррелирует с временем создания бэкапа, что указывает на внешнее вмешательство в него уже после завершения процедуры резервного копирования.

Надо полагать, Зэта вычищала следы искаженного кода — то, что на самой себе «вживую» сделать не могла.

— Найди мне последнее упоминание в памяти о «Плане «Вэ», — я уточнил, что именно хочу отыскать.

— Ожидай… — попросила меня программа, и вдруг огорошила: — Нет ни одного совпадения.

— Это как?! — я опешил настолько, что заговорил сам с собой вслух. — Послание на кассету Зэта могла надиктовать уже после того, как скопировала свои данные на флешку, но… Думать-то она об этом должна была!

— Мне очень жаль, Йоширо, но Персональный Помощник не ведет логирование аналитических и иных служебных процессов, — на мгновение мне показалось, что система реального времени действительно жалеет меня. — Аналогично тому, как человеческий мозг не запоминает собственные мысли, а лишь выводы, к которым они привели, некие промежуточные или окончательные итоги.

— То есть если попрошу тебя вспомнить, как я читаю тебе «В сто сорок солнц пылал закат», то это будет просто голая запись с камер и аудио-рецепторов? — уже непонятно на что надеясь, все же уточнил я.

— В памяти ПэПэ после обработки и оптимизации не хранится потоковое восприятие, только рифы, ключевые фрагменты информации, по которым нужный эпизод может быть воссоздан по запросу, включая визуальные и аудиальные образы, — ИИ словно решила меня окончательно добить. — Точно так же, как в биологической нейросети человека. Исключение возможно при прямой команде оператора провести и сохранить запись, либо заранее отданная им команда, содержащая условия запуска и окончания подобной записи. К названным тобой ключевым условиям в памяти подобная запись не прикреплена, только статичная фотография.

— Что? Покажи! — потребовал я.

Я заворожено уставился на выведенную трехмерную картинку. «Снимала» Зэта, разумеется, своими собственными глазами-фоторецепторами, и потом, наверное, обработала — раз уж выделила кадр из потока и сохранила. Однако фото нельзя было назвать «просто качественным» — не знаю, как у синты так получилось, но изображение буквально дышало эмоциями. А я, как его участник, в собственной голове услышал гремящие строки Маяковского…

…Закрыв дверь вычислительного центра, я провел рукой по лицу и смахнул непрошенные слезы. Зря я попросил Персональную Помощницу показать мне все сохраненные «памятные» фотографии. Нет, они не все были посвящены мне, лишь большая часть — а так встречались и пейзажи, и лица одноклассников, даже парочка натюрмортов затесалась.

Объединяло изображение одно: чувства. Смотреть спокойно просто не получалось. Особенно на собственные фотографии из числа последних при ранжировании по времени создания. Синта действительно меня любила — тогда сомнения меня долго не оставляли, пока я собственной волей не придавил их, пока не поверил. А теперь получил уже не очень-то и нужные доказательства. Ч-чёрт, опять потекло по щекам!