Михаил Савич - «Первый». Том 8. Часть 4

— Ясно. Тогда так. Я буду первый, Лизка за мной, Афанасий замыкает. Идем плотным строем…

— А сокровища? Надо же обследовать. Достижения. Вы чего? Это же для клана. В этой дыре точно никого не было. Даже Миха.

Лизка метнулась к руинам первой, Пух за ней, Афанасий сел на ближайший камень и занялся осмотром того, что взял с собой. Быстро забыл что и зачем делает и задумался о новом свитке для группы игроков.

Пух всё же догнал Лизку и достижение они получили на двоих, но даже это её не замедлило. Около часа они бродили по руинам сооружений, скорее напоминавших бывшие бараки для проживания простых рудокопов. Длинные одноэтажные здания с крошечными проёмами окон, обломками стропил крыш, печными трубами, провалами дверных проёмов…. Запустение, руины, грязь и не намёка на какие-либо трофеи. Даже бытовых мелочей вроде ложек, тарелок и самых простых инструментов. Ничего.

— Облом. Пух, похоже они уходили организованно и забрали с собой всё до последнего гвоздя.

— Да. Я тоже так решил. Это значит, что в сами рудники соваться смысла нет. Да и крайне опасно. Если забрали всё, то могли и оборудование шахт демонтировать. Там точно сейчас очень опасно и нет ничего ценного.

— Да. — Лизка согласилась и пошла в сторону входа в ближайший рудник. Пух следом.

В тоннеле у входа он её догнал, но помешать не успел. Лизка пнула для проверки ближайшую опору, та с треском сломалась и по шахте прошел гул. Он нарастал и оба исследователя не успели выбраться наружу. Позади них обрушился с грохотом свод и облако пыли накрыло обоих.

––—––—––—

Пух занял свободное место в средней части третьего вагона поезда метро, открыл обычную тетрадь на 24 листа в клетку и взял в руки шариковую ручку, которые только и признавала его мама (да и Мих посоветовал как-то невзначай «для улучшения мелкой моторики»).

За последнее время Пух очень сильно изменил свою жизнь. То есть сперва она изменилась, а потом Пух и сам взялся ее улучшать. Что не удивительно, ведь лежа в постели в течение почти всей сознательной жизни без надежд на выздоровление, он именно об этом и мечтал — быть, как все. И вот сбылось, когда уже казалось, что дальше — чернота и… всё.

Больше всего, кроме жизни в Павловске и главного в жизни — игры, ему нравилось наблюдать самую обычную жизнь вокруг, то, чего ранее он был лишен и пропустил полностью. Ни друзей, ни знакомых, и только редкие посещения врачей, старающихся не смотреть ему в глаза…

Пух всё ещё никак не мог нарадоваться свободе передвижения, и особенно полюбил езду в питерском метро. Просто ехать в никуда и смотреть на самых обычных петербуржцев-ленинградцев — это в зависимости от возраста, так он мысленно их разделил. Это было ему по-настоящему интересно, хотя Лизка понять его увлечения не могла. Он раньше много читал, в том числе о психологии людей, но применять эти знания было просто не на ком. В каком-то смысле он был совсем ребенком, а в каком-то — глубоким стариком, ведь еще совсем недавно он был готов к смерти. И вот теперь он стремительно наверстывал упущенное, развивая свои навыки понимания людей за счет наблюдения за ними в любом людном месте. Да вот хотя бы и в метро!

Он решил записывать то, что покажется необычным ему самому, и потом читать Лизке или даже всем соклановцам за чаем. Лизке это будет полезно, да и сама она иногда неожиданно делала такие комментарии, что Пух только поражался ее наблюдательности.

Мих, правда, куда-то уехал и долго не появлялся ни в игре, ни в реале, но так было даже лучше. Без него в котельной атмосфера была более раскованная, никто не старался выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

Вот и теперь Пух наблюдал за окружающими, чего ему так не хватало в прежней жизни, и записывал наблюдения:

«Напротив уселась женщина. Если бы она не ела сладкого, то была бы симпатичной и даже красивой, но она ела. И ела, похоже, много. Не интересная».

«Не особенно красивая, но милая, девушка в неброском белом летнем платьице села рядом мной. Напротив тоже было свободное место, но она выбрала это. Скорее всего, потому, что между нами осталось свободным ещё одно место. У Московских ворот вошли ещё две девчушки-подружки примерно того же возраста. Одна села между нами, вторая осталась стоять, что не помешало обеим продолжить бесконечные девичьи разговоры. Меня это позабавило. Обсуждали цвет платья некоей Таньки со вчерашней вечеринки. Тема суперважная и не прерваться никак! Слышат их почти все пассажиры вагона. И это несмотря на то, что звукоизоляция в нашем метрополитене отсутствует полностью (стук колес, заунывный свист электродвигателей….) Этим двоим всё нипочём. Голоса высокие и почти кричать им не трудно….