Брайан Селзник - Хранитель времени

– Изабель!

Вслед за ней на пороге появился старик. Он с испугом уставился на разбросанные рисунки.

– Глупые дети, что вы натворили! – воскликнула мама Жанна, и одна за другой послышались команды: – Хьюго, быстро убери рисунки… Изабель, что с твоей ногой?..

– Жорж, вернись на кухню, пожалуйста!

Хьюго ползал на коленях и бережно подбирал рисунки. От старости бумага пожелтела, края ее обтрепались, но от этого рисунки не потеряли своей прелести. Они были волшебными! И на каждом в уголке стояла витиеватая подпись: «Жорж Мельес»…

– О нет… – прошептал старик и закрыл лицо руками. – Я не знаю, чьё это, и знать не хочу… Не хочу… Призраки… Кто сыграл надо мной злую шутку?

– Жорж, пойдём отсюда, – взмолилась мама Жанна. – Идём, я уложу тебя в другой комнате… Ты же видишь, мне нужно ещё помочь Изабель – у неё, кажется, вывих…

Но папа Жорж уже не мог успокоиться – он опустился на колени и стал рвать рисунки в мелкие клочья.

Ни Изабель со своей вывихнутой ногой, ни Хьюго с прищемлёнными пальцами никак не могли с ним совладать. Вся надежда была на бабушку Жанну. И тогда она крикнула:

– Жорж, остановись! Это… это же твои рисунки!

– Ха! Я тебе не верю! Я никогда не был художником! Я ничтожество, нищий лавочник! Вокзальный узник, песчинка, кукла заводная…

Выпустив пар, папа Жорж сразу сник и позволил жене помочь ему подняться.

Мама Жанна усадила Жоржа Мельеса на кровать и присела рядом.

– Нет, нет… – бормотал старик, тихо всхлипывая. – Всё давно кончено… пустая коробка… высохший океан… тщета… тщета…

Дети молча собрали рисунки, уложили их в коробку и так же молча удалились на кухню…

Из комнаты ещё долго доносились бормотание и лепет, и, кажется, они оба плакали и папа Жорж, и мама Жанна…

Дети сидели на кухне, как побитые воробушки. Хьюго достал из холодильника лёд, завернул его в тряпку и сделал Изабель компресс – для этого пришлось подставить ей под ногу ещё одну табуретку.

Наконец на кухню пришла бабушка.

– Так это его рисунки? Почему ты никогда не говорила, что он художник? — накинулась на неё Изабель.

– Не надо об этом, Изабель. Лучше скажи, как твоя нога?

– Болит.

– А твоя рука, Хьюго?

Мальчик печально пожал плечами.

– Не дом, а лазарет какой-то.

Мама Жанна присела на стул и попыталась улыбнуться, но вместо этого из глаз у неё потекли слёзы.

– Что вообще происходит? – недоумевала Изабель. – Почему ты запрятала рисунки? Почему дедушка так отреагировал?

– Ох, Изабель…

Мама Жанна вытерла слёзы и посмотрела на внучку.

– Я же вас просила… У дедушки жар… И кому от этого лучше? Что за манера — трогать чужие вещи. Ты, Хьюго, на неё плохо влияешь. Можешь переночевать у нас, а завтра я вызову всем врача. Но после этого я требую, чтобы ваша дружба прекратилась.

Женщина забинтовала руку Хьюго, а потом занялась Изабель.

– Прости меня, пожалуйста, – захныкала девочка. – Мы просто хотели…

– Шшш, молчи, на сегодня достаточно. Хьюго, ты ляжешь здесь на кушетке. Пойдём, Изабель, я провожу тебя в твою комнату.

Оставшись один, Хьюго подумал, что сегодня ему предстоит бурная ночка. Когда в доме всё стихло, он потихоньку вышел в коридор и вытащил из кармана пальто Жоржа Мельеса ключи от лавки. Быстро одевшись, он выскочил на улицу и побежал на вокзал.

Хорошо ещё, что лавка не на людном месте, а то как объяснить немногочисленным пассажирам, почему десятилетний мальчик вламывается посреди ночи в чужой магазин?

Перепробовав несколько ключей, Хьюго подобрал нужный и открыл дверь. Он вошёл в лавку и включил настольную лампу. Хьюго и сам не знал, что именно хочет найти. Он пересмотрел все коробки, порылся в ящиках стола, пролистал лежавшие там бумаги, но никакой подсказки не нашёл. А он так надеялся обнаружить хоть что-то, хотя бы клочок бумаги, который раскрыл бы секрет, о котором так упорно умалчивает мама Жанна.