Пэт Кэдиган - Искусники [litres]

Но магия в том, что никакой магии нет.

Звук и образы – да, но никакой магии. Боль и удовольствие – да, но без магии. Катастрофа и хаос – да, магии же никакой.

Искусственный синтез. Не магия.

Искусники… Без всякой магии.

Совершенно никакой магии.

Это совсем неплохие новости, Людовик.

– И как это все должно мне помочь? – Гейб был в крайнем раздражении.

– Да ладно, вертун, – сказала то ли Марли, то ли Карита. Теперь их трудно было различить. Будто их составили из фрагментов друг друга. – Если выдержишь это, сможешь выдержать что угодно.

Он покачал головой.

– Ведь если бы магия существовала, – продолжала Карита или Марли, – к чему тогда была бы вера?

Гейб поразмыслил над этим. Потом повернулся. Прямо на него летел кулак Джины размером с автобус, привозящий туристов на Голливудский бульвар, но Гейб был готов принять удар.

Она спустила ноги с кровати и встала.

Ночное заседание суда. С высоты своего кресла судья глядела на нее с довольной ухмылкой:

– Ты не с той ноги встала с кровати сегодня. Очень характерно для тебя, верно, Джина?

Я не могу оставаться совершенно одна, к чертям собачьим…

– Не получается до тебя добраться, но и тебе до меня не добраться. – Судья легонько стукнула молотком по столу и указала им на стену. – Поэтому можем просто тут постоять друг против друга, пока я не доберусь до него.

На мониторе виднелся Людовик, который, нахмурившись, разглядывал камни.

Какая на хрен разница, Гейб, совершенно неважно, какой из этих долбаных камней…

– Не то чтобы это имело значение, – сказала судья с довольным видом, – но о чем ты просишь суд?

– Нет никакой просьбы, – сказала Джина, хотя в душе ощущала себя куда менее уверенно. – Никогда в жизни никого ни о чем не просила.

– Неужели? – Судью ее ответ позабавил.

Убери свои лапы, сука, это мое мясо.

Как насчет того, чтобы поквитаться?

Она отвернулась от судьи и снова легла в постель.

– Чем я могу вам помочь?

Гейб помедлил. В комнате отдыха стояла мертвая тишина. У автомата с холодными напитками терпеливо ждали Марли с Каритой. Карита похлопывала по проектору на своем бедре. Девушка подбодрила его:

– Ну, давай дальше.

Он посмотрел вниз, на камни, а потом снова на нее.

– Господи. Я же знаю, чем это заканчивается.

– Ну и давай быстрее, не задерживайся, – торопила Марли.

Это невозможно только в реальном мире.

Он вздохнул.

– Мне показалось, что вам поменять для машины нужно.

– Чем больше перемен, тем меньше понимаешь, что происходит. – Маркт мечтательно улыбнулся, повернул его спиной к себе и толкнул под кулак Джины.

Она спустила ноги с кровати и встала.

– Именем закона, откройте дверь! – Голос судьи, а может, Мэнни Риверы, который изображает Марка. – Ты там совершенно одна. Ты снова встала с неверной ноги, и теперь ты абсолютно одна.

Она приближалась к центру. Спальня Марка. «Ни фига себе символизм», – подумала Джина. Может, ее и не опалило по дороге, но теперь обстановка явно накалялась.

– Именем закона, отворите!

Забираясь обратно в постель, она задержалась, чтобы спросить:

– Что вы сказали?

Именем закона… именем закона… Эхо металось в сером воздухе над озером. Гейб мог вообразить, что звуки отскакивают от низко нависших облаков, как бешеные резиновые мячики. И что же это было за имя, которым назывался закон? Он почти нащупал ответ, но тот никак не мог очиститься от шума, которым наполнился его мозг.

Он посмотрел на камень в своей руке и выпустил его. Что-то программа симпатических вибраций не тянет. Во всех этих камнях находился какой-то отзвук, но выбрать, найти тот, единственный, не было никакой возможности.

А кто тебе сказал, что должен быть единственный? Почему бы тебе просто не посмотреть сюда?

Именем закона… Он все искал и искал, стараясь ухватить побольше камней, но имени не было ни на одном. С таким же успехом могло не существовать вообще ничего. Он чувствовал себя дураком.

Дурак, которого обвели вокруг пальца.

Обводной цикл.

Тут он поднял голову к серому небу и рассмеялся.

Она спустила ноги с кровати и встала.

Ты – звезданутая.

Да, это мы уже выяснили, спасибочки.

Кем ты хочешь быть?

Джина рассмеялась. Ошибся номером, засранец.

Неужели, Джина? Неужели? Комната из давних времен; даже удивительно, что так близко к центру, но теперь ее больше ничего не удивляло.