Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

Царёва водка же продолжила открывать передо мною свои разнообразные волшебные свойства: тех трех стопок как раз хватило для полного моего исцеления, и я ощутил себя совершенно готовым к труду и обороне . В конце концов, не каждый день нашего брата приглашают выпить с собой коронованные особы!

Когда мы с Фролом добрались до малой трапезной, застолье уже шло своим чередом. Меня дружно приветствовали тостом «За тех, кто на вахте и на гауптвахте!» (так мы вчера, совместными усилиями, перевели «on guard and under guard»), согласившись зачесть его мне в качестве shtrafnaya…

Я же в очередной раз отметил про себя справедливость высказанной вчера царем максимы «Каков поп — таков и приход»: не владеть, хоть на каком-то уровне, латынью в царском окружении, похоже, становилось неприличным. Сейчас Новгородский владыка как раз иронически втолковывал какому-то почтенному боярину, что изучение языка квиритов лучше начинать с простеньких рифмованных текстов, вроде Приапей, и что он-де и сам в свое время читал охотно Апулея, а Цицерона не читал…

Это и подсказало мне воспользоваться случаем и получить кое-какие сведенья о Новгородском государственном устройстве из самых, можно сказать, первых рук:

— А вот скажите, Ваше Величество: ведь у вас там, в Новгороде, вроде как республика?..

— Конечно, республика, — согласился Иван.

— Но при этом вы — царь?..

— Конечно, царь, — снова согласился тот.

— А нет ли тут… э-ээ… некоторого противоречия?

— Помилуйте, где же тут противоречие? Если столько веков его никто не замечал?

Признаться, я поначалу не понял, и в осторожных выражениях попросил разъяснений.

— Разве ты не знаешь, Джеймс, что наша государственность — римская? Мы же — Третий Рим!

— А я слыхал, что Третий Рим — это Москва…

— Я т-тя умоляю, Джеймс! — скривился царь. — Писание в помощь: «По плодам их узнаете их». Погляди сам, каковы порядки в той Москве: какой там Рим, это совершеннейший Карфаген, разве что детей пока не жарят… да и в том уже, кстати, нет уверенности. [Пометка Ф. Уолсингема на полях: «Да уж…»]

Царь вдруг помрачнел, и я понял, что разлука с родиной (а по происхождению Иван, как ни крути, всё же московит, а не новгородец) дается ему вовсе не так легко, как он привык показывать на людях. Впрочем, он тут же взял себя в руки и продолжил свой любезный экскурс в историю Новгородской государственности:

— Итак, мы — Третий Рим, потому и порядки у нас — римские. А Рим, как всем известно, был республиканской монархией. Власть принадлежала народу, управлял Сенат, а правил цезарь. Сей трехступенчатый порядок является самым естественным для цивилизованной нации. Посему и у нас, после восстановления наших исконных начал, заведен римский порядок управления. Есть у нас Вече, то бишь собрание комиций; у вас нечто подобное называется Палатой общин. Занимается сей государственный орган текущими вопросами . Всё это вам знакомо, не так ли?

Я с некоторым усилием кивнул, поскольку водка начала уже оказывать на меня свое действие: на старые-то дрожжи… Царь же, как и вчера, был «ни в одном глазу» (если я верно понимаю смысл этой русской идиомы).

— Есть у нас и Сенат боярский, — продолжал он, — примерно соответствующий вашей Палате лордов; эти, как водится, смотрят за ходом дел . И есть Цезарь, то есть я; мое дело царское — решать вопросы . Порядок сей естественен и является наилучшим из всех возможных. Власть моей царственной сестры Елизаветы устроена схожим образом, хотя я и вижу в английских установлениях много наносного . Эта повозка римской конструкции много веков прекрасно служила людям — ну так и зачем пристраивать к ней еще какие-то пятые колеса?

— И вы с такой вот скрупулезностью воспроизводите античные механизмы власти? — позволил себе усомниться я.

— Ну, приходится, конечно, учитывать и местную специфику. Вот, к примеру, тоги у нас — не полотняные, а меховые: сенаторам положены горлатные, а Цезарю — горностаевая: климат, знаете ли, не средиземноморский…

— А как понимать ваше официальное титулование: Гарант Конституции? — задал я следующий вопрос.

— Так и понимать: Божьей милостью Гарант Конституции Новгородской, Псковской, Ливонской, и прочая, и прочая… А, или ты про происхождение термина?

— Да, если можно… Говорят, там была захватывающая история! — закинул я удочку.

— Ну, ничего такого уж прям захватывающего… Когда в 1553-м Новгород с Псковом сохранили верность мне как законному Государю, отвергнув притязания Московского узурпатора, между нами было заключено соглашение — на каких, собственно, условиях я ими правлю. А вот вопрос о названии этого документа оказался неожиданно непростым. «Кондиции»? — да с таким названием меня просто засмеют мои царственные братаны-монархи! Новгородцы продавливали «Хартию вольностей», по вашему образцу; я отговорился тем, что «Великая хартия вольностей»-то уже есть, а у нас какая будет — «Малая», что ли? Нет, на это я пойтить не могу! В конце концов кто-то из ливонских кафоликов подсказал: «Constitutio», то есть «установление»; хорошее, звучное латинское слово и суть отражает вполне — на нем и сговорились.