Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

— Ладно, веди давай… Вергилий, — принял решение лейтенант.

— Кто-кто? — не понял Серебряный.

— Да был такой чувак. Тоже диггер.

— Ваше имя?

— Никита сын Романов, князь Серебряный.

Перо писца на миг споткнулось, и он посмотрел на князя, как тому показалось, с испуганным недоумением. Председательствующий, впрочем, и бровью не повел.

— Вы решили дать свидетельские показания Особому трибуналу, находясь в здравом уме и твердой памяти, добровольно и без принуждения?

— Так точно.

— Это формула судопроизводства. Ее следует повторить.

— Да, я решил дать свидетельские показания Особому трибуналу находясь в здравом уме и твердой памяти, добровольно и без принуждения.

— Ваша предыдущая должность?

— Командир разведбатальона Второго корпуса армии Новгородской Руси.

— Свидетель! Следует говорить: «Шайка Ливонского вора».

— Да на здоровье: командир батальона Второго корпуса шайки Ливонского вора — так?

— Да, так, — председательствующий, кивнув, бросил мимолетный взгляд на своих сподвижников, правого и левого — дескать, ну что, давайте к делу? — и вновь обратился к князю-перебежчику:

— Мы вас слушаем. Мы вас внимательно слушаем!

От сотворения мира лето 7068, сентября месяца день тринадцатый.

По исчислению папы Франциска 23 сентября 1559.

Москва, Китай-город. Торговые ряды.

Серебряный остановился, рассеянно изучая архитектурные достоинства облупленной церковки, и в очередной раз подавил позыв резко оглянуться. «Ни в коем случае не пытайся обнаружить за собой слежку! Всё равно не сумеешь, а вот ИХ, профессионалов, сразу насторожишь, и на этом конец — и тебе, и всей операции», — это ему за те пресловутые «почти сутки» повторяли не раз и не два.

«На оперативно-разыскные мероприятия по твоей наводке у них уйдет не меньше двух-трех недель. Под охраной они тебя держать не станут: после того, как ты дашь показания Трибуналу, убивать тебя уже бессмысленно, это все понимают. Топтунов за тобой, конечно, пустят — на всякий случай — так что первую пару недель просто помотайся по городу, повступай в случайные контакты — словом, веди себя естественно. За тобой будут приглядывать наши люди в Москве: называется — контрнаблюдение. Следи за домом на углу Ильинки и Ветошного переулка; если резной петушок на коньке крыши отвернется от Кремля — значит, топтуны твои окончательно успокоились и от тебя отстали: можно выходить на связь. И вот тут уже не мешкай: ОН ждет, и срочно нуждается в твоей посылке . Ценность ЕГО — сам понимаешь какая, мы бережем ЕГО как зеницу ока… Прости уж, Никита Романыч, что отправляем тебя вот так вот — почти без подготовки, но мы в безвыходном положении: нам срочно необходим человек, знакомый ему лично, которому он бы доверял — а ты как раз таков».

По намеченной им на сегодня программе — продолжать «мотаться по городу, вступая в случайные контакты» — князь вышел к торговым рядам. Всё прошедшее время он чувствовал себя крайне неуютно — и не только оттого, что предписанное ему праздношатание претило его ответственной и деятельной натуре.

Насколько он помнил старопрежнюю Москву, местечко возле церкви Николы Мокрого, прямо над пристанями, считалось ходким, торговлишка тут заводилась сама собою. Торговали всё больше грибами, особенно в посты. Но и в осенний мясоед грибочки — и черные, и белые, и красные, соленые, сушеные, в маринадах — не переводились. Как не переводились и огурчики, и репка, и мочёные яблочки, и прочая легкая снедь. Сюда же шли мед и патока. Торговали здесь и сайками, и калачами, и прочими хлебами. Всегда была в рядах и рыба — и простая, и крупная, и белая. Вдругорядье шел медовый торг: меды тут бывали на всякий вкус, простые и ставленные. Здесь же сбывали глиняной и щепной товар — горшки, мисы, плошки, блюда, ушаты, жбаны, цельные долблёные ковши, каповые ендовы, корзины затейливого плетенья. Можно было с выгодой сторговать конскую упряжь с набитыми бляхами или спроворить кожаную обувку на русский, польский или венгерский манер. Можно было послушать — сквозь непрекращающийся крик и гам — веселых людей с дуделками и сопелями. Ну и, конечно, всегда имелся шанс лишиться мошны или опояски: ушлых воров на Москве завсегда хватало.

Теперь торговые ряды разительно изменились. И, ясное дело, не к лучшему.