Константин Читатель: Дождь

Сознание вернулось рывком, резко, острая боль в затылке заставила сморщиться. Попробовав шевельнуться, ничего не добился. Сквозь слипшиеся веки едва пробивался свет. Глаза, несмотря на приложенное усилие, остались закрытыми, мне элементарно не хватило сил даже на столь простое действие. Мелкий моросящий дождь смочил пересохшие губы, на коже лица чувствовалась прохладная влага. Дернув правой рукой, с трудом дотянулся до глаз ладонью и, сделав круговое движение, протёр веки. Остальные конечности не слушались, все попытки почувствовать тело, натыкались на пустоту.

«— Вот же напасть», — говорить вслух я не решился, голова нещадно болела, вялых мыслей было достаточно для диалога с самим собой.

Сквозь приоткрывшиеся ресницы, я оценил положение тела, лежащего на спине. Напрягшись, смог вспомнить, что шел к сараю за дровами когда в глазах помутнело а тело упало безвольным кулем на землю. Последствия последнего приступа оказались куда серьезней, чем раньше. Чувствительность к ногам не возвращалась, сделав их такими же бесполезными, как и левую руку.

— Млять, — гортань резануло от сухости, на лицо были все признаки обезвоживания организма.

Судя по начинающимся сумеркам, я провалялся на голой земле целый день. Моросящий дождь все не прекращался, дразня живительной влагой. Несмотря на открытый рот, внутрь практически ничего не попадало, если я хотел утолить жажду, то надо было действовать.

Скосив глаза вбок, смог оценить расстояние до угла дома. Оцинкованный водосток тянулся сверху вниз изломанной линией составных колен. Собранные со всей поверхности покатой крыши дождевые капли проходили сквозь проржавевшие трубы, устремляясь к земле тоненькой струйкой. Звук журчащей воды придал сил двигаться.

«— Млять», — подумал я, больше не рискуя говорить вслух.

Перевернуться удалось далеко не с первой попытки. Единственная рука, которая еще слушалась, принялась подтаскивать шестидесяти пяти килограммовое тело к намеченной цели.

«— Хорошо, что похудел, иначе бы… — прошла краем сознания мысль, тут же вытесненная другой, более злой, резкой: — да лучше сдохнуть, чем так..»

Двадцатичетырехлетний я, превратился за последний год из пышущего здоровьем парня в сгорбленного иссушенного инвалида. Болезнь, злокачественная опухоль разросшаяся внутри черепной коробки, была обнаружена слишком поздно. Организм, не испорченный вредными привычками, мог бы прожить еще не один десяток лет, но вот управлять всем этим было некому. Рак возник в районе соединения позвоночника с черепом. Сигналы нейронных окончаний просто не проходили от мозга к телу и обратно, застревая и искажаясь где-то в районе затылка.

Доползя до водостока, опрокинулся на бок, с тем чтобы проржавевшая труба оказалась точно над моим лицом.

— Да, — облегченно выдохнулось победное слово.

Мерные капли стали наполнять ротовую полость, позволяя сглатывать раз за разом с интервалом в три пять минут. Моросящий дождь продолжал идти, затянутое свинцовыми тучами небо казалось тяжелым и неуютным. Закрыв глаза, я смог расслабиться. Смерть, к которой я уже давно был готов, опять отступила, дав отсрочку на неопределенное время.

К ночи дождь окончательно стих, резкие порывы ветра потянули тучи в сторону, заставив меня съежиться от холода. Замерев на какое-то мгновение, я с радостью попробовал снова пошевелить ногами. Как и минутой назад, когда они рефлекторно дернулись, я смог чуть-чуть распрямить, а потом опять согнуть колени. За последние месяцы я уже приноровился возвращать контроль за ослабленным болезнью организмом. Зная, как и в какой последовательности напрягать мышцы, спустя четверть часа смог встать на ноги.

— Нормально, — едва удержав равновесие, я прислонился плечом к выщербленной временем стене.

Прежде чем укрыться в доме, следовало доделать то, ради чего я вышел на улицу сегодня рано утром. Дрова хранились в покосившемся сарае, а печь буржуйка оказалась слишком прожорлива в выбранном мной доме, съедая за ночь по две охапки поленьев. Переставляя с трудом гнущиеся ноги, пересек двор и вошел под навес. Набирая колотые чушки, радовался тому, что не надо махать топором. Сил даже просто стоять уже не было, а еще требовалось вернуться назад и развести огонь.

Выбирая место для затворничества, я в последнюю очередь думал о том, что мне может стать настолько плохо, что придется вызывать помощь. Мобильник, который я выключил сразу по приезду, валялся где-то в доме. Потеряв сознание и контроль над телом, я мог пролежать под открытым небом так долго, что организм прекратил бы свои функций жизнедеятельности задолго до того, как меня кто-нибудь нашел. Деревня, в которой я остановился, была заброшена несколько десятилетий назад, ни одной живой души на несколько километров вокруг не было.