Борис Мир - Данэя. Жертвы прогресса I

– На три частицы у меня, – говорит Лия. Но это – всё: подобный материал никому из них у себя в архиве держать было незачем.

– Попытаемся найти ещё у кого-нибудь, – предложил Арг, самый практичный из всей группы.

– Как? Придется ведь говорить о работе в зале. Как-то не совсем… – попытался возразить ему один из них.

Но остальные – не колебались: Дан заразил их своим нетерпением. Ждать до понедельника?! Ладно: надо в зале как можно тактичней провести разведку, а при обнаружения нужного потихоньку увести владельца его в вестибюль. Как будто это делается в первый раз! И они поспешно вернулись в зал: до новой смены блюд ходить от стола к столу, от группы к группе, чтобы перекинуться со знакомыми парой слов.

Шли по цепочке: сначала к своим знакомым, с ними – к их знакомым. Но вся трудность была в том, что физическом центре Звездограда никто не занимался непосредственно элементарными частицами: они стояли несколько в стороне от основных тем, над которыми здесь работали.

…Дан сидел в своем кресле с высокой спинкой, смотрел на танцующих. Никто не догадывался, что нетерпение гложет его.

Шут вел хоровод: два огромных кольца, мужчины и женщины, двигались, извиваясь в танце. Тем, кто не танцевал, трудно оторвать от них взгляд.

Особенно прекрасны были молодые, сверкающие наготой своего совершенного тела: если ты прекрасен – одежда не нужна. Совсем. Или пусть будет прозрачной. Стыдно обнажать лишь то, что уже перестало быть прекрасным.

Танец – то быстрый, исступленный; то медленный, наполненный скрытой страстью. Те, кто нравятся друг другу, стараются очутиться поближе. И если твоя протянутая рука встречает ответное прикосновение, а пальцы крепко сплетаются с твоими – значит, сегодня ночью вы будете вместе.

Гай, аспирант Лии, танцует с девушкой в прозрачном кимоно. Оно очень подходило ей: она чисто японского типа, из числа тех немногих, «родители» которых подбирались по расовым признакам. Прекрасно её тело, прекрасно лицо. И глаза с нежностью смотрят на Гая, подобного бронзовой античной статуе, в набедренной повязке из шкуры леопарда, с золотыми лентами на торсе и голове.

Они уже знают, что он – Гай, а она – Юки, в соответствии с её японской внешностью. Он аспирант-физик. А она?

– Я тоже уже аспирантка. Занимаюсь общими проблемами систем. Вернее, только начинаю.

– С чего?

– Переписываю в свой архив различные системы. Пытаюсь их сравнивать.

– А элементарные частицы? С ними ты имела дело?

– Да. Не так давно.

– Правда?! Тогда прошу тебя, очень: давай выйдем!

– Что с тобой, милый? Ты хочешь говорить о работе? Мне сейчас не до нее: страсть к тебе туманит голову – я хочу танцевать с тобой!

– Очень, очень надо, Юки. Прошу тебя, сестра! – взмолился он. Его руководитель, Лия, и Арг обратились к нему за помощью после того, как поиски среди их сверстников кончились ничем. Они попросили его разузнать что-нибудь у молодых: докторантов, аспирантов, студентов; польщенный их доверием, Гай пообещал сделать всё возможное. И даже увлеченный танцем с девушкой, с которой уже успел сплести пальцы, не забыл об этом.

Он взволнованно рассказал ей о ряде разностей простых чисел, о поразительном результате его сравнения с единственным имевшимся набором характерных чисел элементарной частицы.

– Если бы можно было найти больше материала, чтобы не ждать до понедельника! Пока нашли только ещё три частицы в архиве моего руководителя. И всё.

– Тогда у меня именно то, что вам надо: я пробовала обрабатывать полную их систему.

– Да?! – на такую удачу, да ещё так сразу, Гай никак не рассчитывал.

… – Учительница, это Юки: у нее в архиве есть полная выборка элементарных частиц! – возбужденно сообщил он Лие.

– Учитель! Есть полная выборка! – в свою очередь поспешила та к Дану.

Для них остаток пира превратился в сплошное томительное ожидание его конца. Они бы ушли немедленно, если бы это не было равно оскорблению хозяев пира. Но они уже не притронулись к десерту, не принимали участия в пении и танцах; даже оба молодых аспиранта, присоединившихся к группе. Чаще других выходили из зала и совещались, распределяя между собой работу.

А пир всё продолжался, и веселье не утихало. И когда, наконец, он кончился, они сразу отправились по домам. В кабинах. Они одни.

Остальные, как всегда, двинулись домой пешком. Шли не спеша, с пением и смехом. И многие разошлись парами, чтобы достойно завершить пир.

Лал так и не дождался в четверг радиовызова Дана: если утром Дан боялся помешать его свиданию, а потом заснул, то вечером поиски информации и открывшаяся возможность продолжения работы захватили его настолько, что он забыл о Лале.