Вадим Проскурин - Дверь в полдень

— Собирался, — подтвердил Иван Георгиевич. — А ты разве согласился?

— Считайте, что согласился. Что от меня нужно?

— Приходи, — сказал тесть. — Обсудим.

— Хорошо, сейчас буду.

Колян подошел к жене и сказал:

— Извини, Люся, у меня дела.

Люся привычно вздохнула и так же привычно прокомментировала:

— Вечно у тебя дела. Возвращайся.

— Я вернусь, — сказал Колян. — Поговорю с твоим папой и вернусь.

Люся неожиданно разозлилась.

— Опять он за старое, — злобно сказала она. — Даже здесь не мог обойтись без своих дурацких дел! Вот чего не хватало этому миру, так это мафии! Ну почему все люди в мире либо идиоты, либо сволочи?

— Не знаю, — пожал плечами Колян и вдруг спросил: — А я кто, по-твоему — идиот или сволочь?

— Не знаю, — сказала Люся. — Иногда я думаю, что и то, и другое. А на конкурсе мудаков ты займешь второе место, — процитировала она известный анекдот и улыбнулась.

Колян тоже улыбнулся и сказал:

— Я скоро вернусь. Только поговорю с тем, кто займет первое место.

И поспешно добавил, увидев, как на лице жены появилось обиженное выражение:

— Извини, я пошутил.

Направляясь к телепортатору, Колян думал, почему люди такие странные. Люся ведь ничуть не сомневается, что ее отец — гад и мерзавец, но стоит кому-то другому только намекнуть на это, как она сразу обижается и бросается его защищать. Хотя что-то в нем все-таки есть. Так ловко всех кинуть…

День выдался сумасшедшим. Китайцы, конечно, молодцы, справились с заданием раньше, чем планировалось, это, с одной стороны, хорошо, но какую же свинью они подложили Ивану Георгиевичу…

Он рассчитывал, что программисты дадут ему время сформулировать более-менее связные мысли по поводу того, как распорядиться собственным могуществом. А теперь Иван чувствовал себя как будто во сне, в котором самые безумные глюки становятся реальностью и ты ничему не удивляешься.

Все планы, которые Иван Георгиевич успел построить к настоящему моменту, ограничивались двумя пунктами. Распространить измененный код по всем планетам, населенным людьми, и ограничить доступ к машине времени посторонних личностей. Прямо как Кощей Бессмертный, тот тоже первым делом озаботился, как спрятать свою смерть подальше от людских глаз. Естественная логика темного властелина — в первую очередь обеспечить собственную безопасность.

Разговаривая вчера с Колей, Иван Георгиевич впервые назвал себя темным властелином. Тогда он произнес эти слова просто так, не задумываясь над смыслом, если честно, он сам не верил, что безумная затея с кибернетиками из прошлого увенчается полным и абсолютным успехом. Девять лет назад, когда он устанавливал контроль над Солнцевской группировкой, он чувствовал себя примерно так же. Он тоже не надеялся на успех, он просто хотел проверить свои силы, немного поиграть в крестного отца, а потом сдать всю банду следователям, а самому получить генеральские погоны. Но игра пошла настолько крупная, что он ухитрился получить и рыбку и… второе. Генерал милиции и одновременно шеф большой бандитской группировки — о подобных достижениях Иван Георгиевич никогда раньше не слышал, он всегда полагал, что такое невозможно. Однако все невозможное рано или поздно становится возможным. Может, у него судьба такая — творить невозможное?

Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что в комнату вошел Коля.

— Здравствуйте, — вежливо произнес он. — Поздравляю. Я пока сюда шел, одну вещь вспомнил — там, в прошлом, Елена осталась…

— Ну и что? — спросил Иван Георгиевич. — Раз осталась, значит, судьба у нее такая.

— Но… — замялся Коля.

— Что но? В моей реальности эта баба мне не нужна и тебе, кстати, тоже. Знаешь, что она сделает, как только здесь появится? Сразу ототрет нас с тобой от управления компьютерами, а что будет потом, я даже представить не решаюсь. Я ее боюсь, я ни одного авторитета так не боялся. Она ведь сумасшедшая, она как бешеный бультерьер. Сколько лет она на войне? Сто с лишним? Ни один человек не сохранит здравый рассудок за столько времени войны.

— Она не бешеная, — возразил Коля. — И никакой она не бультерьер, она просто мягкая кошечка с острыми коготками.

— Думаешь, это лучше? Ты когда-нибудь видел, как кошка играет с мышью? Я бы не хотел, чтобы со мной так играли.

— Она и не будет с тобой играть. Она совсем не жестокая.

— Не знаю, — раздраженно произнес Иван Георгиевич. — Москомп мне показывал видеозаписи, я видел, как она пытает людей. Может, ей действительно это не нравится, может, она очень хорошая актриса, но мне в это не верится. Пока я жив, ее здесь не будет.