Уильям Гибсон - Распознавание образов

– Спасибо, Елена! Мне надо бежать, извините.

– До свидания.

Кейс вешает трубку, вынимает карточку из телефона-автомата, выходит на улицу. В освободившуюся будку заскакивает юный крестоносец с гривой мелких косичек.

Солнечный свет уже не радует. Кейс выдумала предлог, сбежала из бара, купила карточку, отстояла в очереди. И теперь выясняется, что Магда действительно работает на подразделение «Синего муравья»! Подразделение, которое зачем-то разжигает интерес к фрагментам. Что еще Бигенд задумал?

Кейс форсирует запруженную улицу и направляется назад, к Портобелло. Бурлящий «крестовый поход детей» выглядит нереально, как часть видеоклипа.

В бледном свете дня уже угадывается терпкий привкус близкой осени. Кейс пытается представить предстоящую зиму. Где она ее проведет, здесь или в Нью-Йорке? Неизвестно. О чем это говорит – если тебе за тридцать, а ты не знаешь, где окажешься через пару месяцев?

Она подходит к месту, где «крестовый поход» замедляется, обтекая главное узловое скопление местных камденских алкоголиков. Дэмиен именно из-за них мог позволить себе снимать жилье в этом районе – еще до того, как заработал денег и купил собственную квартиру. Где-то рядом находится старинная ночлежка, приземистое и отвратительное в своей откровенности здание из красного кирпича, обитатели которого с незапамятных времен отравляли окрестности Хай-стрит. Дэмиен как-то показал ей эту ночлежку – ночью, в полнолуние – и назвал ее надежным бастионом на пути облагораживания района и роста цен. Строители престижного жилья неоднократно пытались вторгнуться сюда, но вид жуткой ночлежки, обросшей инфраструктурой злачных питейных нор, всякий раз отбивал у них охоту. Эта алкогольная фортификация сохранилась и по сей день, и пропахшие спиртом защитники стоят незыблемыми валунами в потоке шумной молодежи.

В основном это мирные, замкнутые в себе люди. Однако сейчас Кейс, проходя мимо одного нестарого еще парня, ловит на себе пронзительный, древний как мир взгляд, и бледное ацетиленовое пламя выцветших глаз заставляет ее вздрогнуть и ускорить шаг.

На Инвернес-стрит продавцы закрывают зеленые ставни ларьков, закончив день пораньше. Кафе, в котором она завтракала, работает в режиме бистро, выплескивая на тротуар излишки переполняющей его веселой молодежи.

Кейс идет, ощущая себя гостьей на чужом празднике, а над крышами сгущается и наползает на мир что-то невидимое, душное и тяжелое. Бигенд и «Транс».

Да, не балуешь ты меня письмами. Чем ты там вообще занимаешься? Ты знаешь, что Папа Римский тоже фрагментщик? Ну может, не сам Папа, но кто-то в Ватикане точно этим занимается. Представь, что в далекой Бразилии, где народ не видит разницы между интернетом, телевизором и телефоном, уже расцвел целый культ вокруг фрагментов. Вернее, вокруг стремления их уничтожить. Безграмотные потребители видеопродукции убеждены, что фрагменты порождены самим дьяволом. Странные дела! Рим уже выступил с заявлением, где подчеркнул, что лишь Ватикану дана власть изобличать дела Сатаны, а посему энтузиасты из бразильского филиала должны умерить пыл и дождаться результатов официального расследования. Даже завидно, что я сам до этого не додумался – просто, чтобы порадовать Мамашу Анархию.

Кейс закрывает последнее письмо Капюшончика и идет на кухню, чтобы поставить чайник. Кофе или чай? Донни однажды признался, что ненавидит обживать новые места.

Она пытается сравнить жилище Дэмиена со своей нью-йоркской квартирой, откуда безжалостно изгнаны все лишние предметы. Пожалуй, она тоже не любит обживаться. Марго считает, что у Кейс меньше барахла, чем у любого другого человека.

Собственные вещи всегда угнетали ее сильнее, чем предметы, принадлежащие другим людям. Это значит, говорит Марго, что процесс взросления зашел слишком далеко, и материальные носители самоидентификации сделались ненужными.

Чайник вот-вот закипит; Кейс оглядывается на дверь, на безглазых кибердевочек, подпирающих стену гостиной. Да, у Дэмиена мухи не заведутся. Запретив дизайнерам что-либо украшать, он сохранил свое жилье семиотически нейтральным, и чем дольше Кейс здесь находится, тем больше ей это нравится. Ее нью-йоркская квартира – выбеленная нора, лишенная индивидуальности. Неровные полы покрыты особым оттенком голубого, найденным на севере Испании. Старинный рецепт, основанный на мышьяке. Тамошние крестьяне на протяжении многих веков красили стены такой краской, чтобы отпугивать мух. Кейс сама, сверяясь с фотографией, смешала бесцветную эмаль с красителем – разумеется, без мышьяка. Покрытие заполнило царапины и трещины, подобно гробовому лаку в баре на Хай-стрит, и квартира приобрела безликий, но уютный вид.