Александр Матюхин - Ловец богов

Выпили еще по одной, потом пришло время закуски. Расстелили на столе копченую рыбешку, консервированные грибочки открыли, овощи порезали. Начали пить и размышлять о тщете всего сущего. То есть, конечно, размышлений серьезных не получилось, а получилось так, что я то и дело выпрашивал, что тут у них на воле произошло, куда кто из моих знакомых подевался, кто умер, кто переехал, кого так похоронили — живьем. Паршивец кряхтел, но отвечал. Ваньку Бабушкина нашли, значит, за городом еще полгода назад. Коринецкий уже который год пытается свой собственный дом построить, да все у него никак не получается. Президент к выборам готовится, амнистию, вот объявил, чтобы голосов больше собрать. У одной женщины двенадцать детей родилось, так ее из Такера в столицу специальным рейсом забрали. И ее и детей и отца ихнего, да я его и не знаю, наверное. Лес вырубают, старые дома на краю сносят, новую станцию интермобилей построили, таксисты квоту подняли за километр. И много еще чего рассказал, всего и не запомнить. Одно я уяснил — за три года мир пронесся мимо, словно и не было меня. Как река, которой наплевать на то, что твориться вдоль ее берегов. Хочешь — прыгай в воду и плыви по течению, а не хочешь — стой и смотри, но вот если не можешь…

К пятой рюмке Паршивец краснеть начал. Краснеет он, к слову сказать, весьма любопытно. Сначала проступают на шее и лбу большие лиловые пятна, потом начинают они постепенно наливаться краснотой, разливаются по всему лицу, и под конец остаются девственно белыми лишь кончики его ушей. Я предложил тост за верных друзей, но тут бутылка кончилась. Больше Паршивец не захватил, мотивируя лаконичным: «Тебе еще в город ехать». Вот так всегда. Когда напиться хочется, появляется вдруг лучший в мире друг, кладет лапу на бутылку и заявляет, что у меня важные дела. А плевать я хотел на эти дела! Плевать на всех! Дайте выпить, наконец!

Так и сказал Паршивцу, постукивая пустой консервной банкой из-под грибов по столу. А он взял большими своими пальцами кусочек рыбы, положил в рот, пережевал неторопливо и отвечает:

— Вижу, у тебя скретчеты запаяны. Какой же ты теперь Грозный?

— Без тебя знаю, — отвечаю, и даже обиделся немного, — у меня еще один есть. Показать вход?

— Нет уж, не надо. У самого такой же, на всякий случай, — ухмыляется Паршивец, — хочешь сказать, тюрьма тебя ничуточки не научила?

— Тюрьма не учит, тюрьма показывает, что да как ты неправильно сделал, чтобы потом из нее выйти и больше не возвратиться, понятно? А про Нишу я не только думать не перестал, но еще больше теперь меня в нее тянет. Много у меня в ней дел незаконченных осталось.

Тогда Паршивец склонился ближе, почти через весь стол перегнувшись, и говорит своим деловым баском:

— Значит так, Грозный. То, что ты из тюрьмы вышел, это хорошо. Ты в свое время лучше всех Нишу знал и больше всего прибыли приносил. Но времена изменились, понимаешь? Нишу теперь специальные Слоны охраняют, Смертниками их зовут. Каждого третьего нарушителя ловят. Многие говорят, что в Нишу теперь лезть вообще невыгодно. И антивиры какие-то новые на вооружении. Схапают тебя и барышей не получишь, сечешь?

— Что ты мне все «сечешь» да «понимаешь»? — отвечаю, — будто я без тебя не знаю, что в Нише все давно изменилось? И пароли не те, и средства передвижения, может даже сам город изменился, верно я говорю? — вижу, что верно, — что ты хочешь, Паршивец? К чему такая длинная тирада, а?

— Не отступишь? — спрашивает в лоб, — продолжать будешь? Если не захочешь дальше в Нише работать, я приставать не буду. И я, и Пройдоха и каждый второй софтер тебе столько должны, что и твоим внукам хватит на безбедную старость. Но если захочешь вернуться — встретим с распростертыми объятиями. Но предупреждаю — тяжелее сейчас в Нише. Намного тяжелее.

— Не испугаешь меня, — говорю, — карта новая есть? Ну и замечательно. Изучу, поброжу немного, старые дела вспомню и порядок. Где тебя найти-то можно будет?

— У меня одно место, как всегда, — говорит Паршивец.

— Отель? Как он там у тебя называется?

— «Приют одиноких» — говорит Паршивец, — а через месяц еще один открывается, на западе. Еще даже названия не подобрал, но есть варианты, сказать?

— Уволь. Лучше через два дня сообщи всем, что Грозный вернулся. Пусть ко мне потихоньку подтягиваются, там и поговорим. Идет?

— Для тебя в моем отеле специальный номер есть, — говорит Паршивец и протягивает мне небольшую визитку, — на, возьми. Номер полностью оборудован для выхода в Нишу. На всякий случай.