Дмитрий Билик - Фортификатор. Скаут (СИ)

— Все узнаете в свое время. Но да, это основная операция по зачистке Норы. Кстати, пойдут не все. Рамирес, Кайри, Барбадоса, Чойч и Катод остаются в игре.

— Форт, а я причем? — Вскинулся Леха.

— Ты мой зам и единственный офицер во фракции. Если что пойдет не так, кто будет страховать нас? Тут почти все соклановцы во Фронтир выходят.

— Андрей, у меня за старшего может остаться один из новеньких офицеров, — сказал Чойч, — для Фронтира у него все равно мало опыта, а я вот могу пригодиться. Все рекомендации, как вести себя в случае смерти лидера и офицеров, он уже получил.

— Хорошо, тогда идешь, — легко согласился я. Индеец прав, нам там каждый человек, умеющий не только хорошо обращаться с оружием, но и обладающий недюжинным хладнокровием, может пригодиться. А Чойч как раз из таких.

— Форт, ну давай кого-нибудь другого за меня оставим, хотя бы Пронто? — Скорчил жалостливую физиономию Рамирес.

— Не, не, не, — замахал руками Антон-Елисей, — я лучше во Фронтир.

— Леха, ты остаешься не потому что плохой боец, а из-за того, что единственный из всех нас, не считая лидеров, знаком с методом управления фракцией и Альянсом. Других кандидатов просто нет. И это не оговаривается. Просто прими как данность. Вся операция должна занять не более двух-трех часов. Если мы к тому времени не вернемся, то продлевайте нам всем Интердикт, мы на возрождении.

Именно это пугало меня больше всего. Не столкновение с тысячей «чужих», а возможная смерть. Наверное, большинство людей пугает прекращение биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма. Но там страх другой. Люди боятся неизведанного, непознанного. Оттого, хоть и сильно захиревшая в моем мире церковь все еще худо-бедно держалась на плаву — она давала ответы. Верить в них или нет, дело другое.

А вот со мной сложнее. Я знал, что будет после смерти. Боль, чудовищная, невообразимая, с небольшим шансом вернуться в мое прежнее, функционирующее состояние. И огромная доля вероятности превратиться в овощ, бесполезный кусок мяса, жизнедеятельность которого поддерживают на Земле из-за подписанного договора. Нет, мой страх был в разы сильнее.

И все же я не мог не отправиться вместе со своими людьми во Фронтир. Может кто-то другой и поступил так, но не Андрей Ревякин. Командир всегда идет вместе со своим отрядом — первое, что вбил в мою голову Шрам.

За это время, мой «реальный отряд» пополнился. Из «Малышей» два дня назад в «Защитники Севера» перешло трое игроков: Баркен, Ирбис и Алгарей. Первый даже был генерал-лейтенантом. Играть начал со Второй Эпохи, да только большей частью нубствовал. А нормально обучить нейтрала никто не брался, пока он не встретил Рину.

Ирбис с Алгареем оказались капитанами. Играть они начали с Третьей Эпохи, что определить уже можно было по званиям. Как сказала Барбадоса, эта парочка оказалась самой понятливой из всей фракции. Ну а Баркен попросту игрок с хорошим потенциалом, и, на минуточку, почти 20 к Святости. Накопил в нейтралах, пока Альянсы грызлись между собой.

Меня, конечно, больше всего интересовали даже не игровые навыки, а такие качества, как преданность и лояльность. Рина за них поручилась, поэтому ребята проходили экстренное обучение во Фронтире. Их я возьму в любом случае. Еще двое — пополнение от «Вепрей» и один из «Кайринцев». Вообще, во фракции Самара претендентов было больше, но отбором мы занимались осторожно — все же «крота» там еще не нашли.

Лидеры фракций остаются в игре, за исключением меня и Чойча, так что численной разницы с прошлым выходом почти никакой. Мы хотя бы не стали слабее. Уже хорошо.

За четверть часа до условленного времени я выбрался наружу. Пекло уже было не такое страшное, но все равно до комфортной температуры далеко. Я не опустил ветровое стекло, чтобы меня хоть как-то обдувало — от встроенной в экзоскелет системы охлаждения толку не было никакого, и рванул по направлению к точке сбора. От Баруна еще не приходило сообщения, но он к этому времени уже должен был расчистить Твердыню. Так, собственно, и произошло.

Сам Аймар стоял у полностью разрушенной с севера стены с бластером наперевес и о чем-то размышлял.

— О, Андрей, а я все думаю, на эти башни точно можно будет взобраться? Они же вроде как живые?

— Рёмер изучал стены Твердынь. Несмотря на явное неприятие человеческой физиологии, плотность неповрежденных участков достаточно высока, чтобы распасться.

— Ну посмотрим…

И мы посмотрели. Как только прибыла большая часть моей группы, я погнал всех наверх. Именно вместе, а не поодиночке. Потому что Барун, томясь ожиданием, прежде попытался залезть на башню. И был несправедливо сброшен вниз вдруг всколыхнувшейся лестницей. А вот когда с десяток человек мгновенно взобрались наверх, Твердыня не смогла ничего сделать. Лишь пошла мелкой рябью, и Матка — единственное существо из «чужих», находящееся здесь, бешено затряслась. Благо на это никто внимания не обратил.