Сурен Цормудян - Ад уже здесь

— Ну вот, началось, — вздохнул Ермаков, повесив голову.

Васнецов поднялся, нависая над Лодзинским своим исполинским ростом. Он с сочувствием посмотрел в глаза профессору и деликатно но не оставляя никакого выбора, положил ему свои ладони на плечи.

— Я очень прошу, чтоб вы взяли себя в руки. Скоро лекарство готово будет. Потерпите…

— Я… я в порядке, Николай… Я в порядке… — часто закивал он, и глаза его забегали. — Знаешь, я ведь смог воплотить свои детские мечты. Почти… В детстве я мечтал быть сильным и выносливым. Я мечтал быть сверхчеловеком. Конечно, я им не стал. Но я смог эту мечту все-таки претворить в телесное воплощение! Здесь, в этой цитадели науки и колыбели новой жизни я смог создать сверхсущество… Целую расу сверхсуществ! И они получат вложенные в свой новорожденный разум все знания человечества и через пару десятков лет унаследуют себе и всю планету людей, которую люди оказались недостойны!

Профессор расхохотался и опустился на пол. У него началась истерика…

— Помидор с геном скорпиона? За каким хреном в помидор вживлять ген скорпиона? — Недоумевающим тоном спросил Сквернослов.

— Да я почем знаю. Но тут вот. Пожалуйста. Трансгенный продукт. — Людоед отложил очередной лист из большой стопки в маленькую. Куда складывал уже просмотренные бумаги из той кипы, что была сложена в коробке под одним из столов. Именно за этим столом они втроем и сидели. На соседнем, укрытый Людоедовской черной шинелью лежал Васнецов.

— Глянь, дебошир очнулся, — проворчал Варяг, посмотрев в его сторону.

— Эй, блаженный, ты как? — спросил Крест.

Николай медленно поднялся и уселся на столе. Огляделся.

— Что со мной было? — пробормотал он, еле разжав слипшиеся губы.

— Приход очередной поймал, — усмехнулся Людоед, покрутив пальцами кончик уса. — Хотел нас всех тут уконтропупить, забрать луноход и махнуть в Москву, в метро.

— Это я помню, — мотнул гудящей головой Васнецов.

— Да? А ты помнишь, что дядю Варяга отоварил баночкой по башке?

— Чем отоварил?

— Ну, стулом. По-флотски это называется баночка.

— Мы что, в море? — проворчал Николай.

Сквернослов хлопнул Людоеда ладонью по плечу.

— Один-ноль, Ильюха. Он тебя сделал. Ну-ка врежь ему еще раз в отместку.

— Да ладно тебе Славик глумиться. Грешно над юродивыми-то. — Хмыкнул Яхонтов.

— Ты со мной что сделал, я не пойму? — продолжал кряхтеть и ворчать Николай.

— Ну, прописал тебе нормального такого армейского «лося» в лоб. Вижу, помогло. — Крест подмигнул.

— Что еще… Это был гипноз?

— Типа того. Понравилось? Еще фокус какой выкинешь, я так наколдую, что в штаны ссаться будешь во сне.

— Что ты говорил про врага морлоков? А?

— Ты ведь в метро хотел. К папке. Если оборотень, это он конечно. Только вот морлоки эти никого и ничего не боятся. Даже пси-волки их боятся, а морлоки волков нет. Но вот оборотень вселяет в них ужас. И истребляет систематически. А тут такой им подарок. Ты же недоморлоченый морлок, а ну как омразеешь?

— Ну, сказанул так сказанул, — хмыкнул Варяг, потирая лоб.

— Ну? — продолжал Людоед, — Он же вообще неуязвимый, как ломом подпоясанный. А тут появится его сын в метро. И все. Морлоки тебя в оборот возьмут и одолеют его, потому как ты его Ахиллесова пята. Сечешь?

— Н-да… — вздохнул Николай, — Понимаю.

— Ну, вот и молодец. И еще не забывай, что твоя встреча с отцом не будет иметь никакого значения, если ХАРП сделает свое черное дело. Главного не забывай. Да и не факт ведь, что он твой отец.

— Это почему? — нахмурился Васнецов.

— Я через несколько лет после ядрены в метро оказался. А уже тогда там легенды ходили про какого-то амбала в скафандре, который замесы там учинял в подземелье. А отец твой семь лет тому назад ушел. Верно? Конечно амбала того я не встречал, да и вообще мало кто видел. Он вроде, если и был, то исчез в начале. Но легенды ходили. А потом, некоторое время назад, появился оборотень. Один в один подходил под описание. И я с ним столкнулся. Я рассказывал, если ты помнишь. Неувязочка, Коля.

— Это мой отец, — упрямо проговорил Васнецов.

— А как он был в самом начале?

— В самом начале не он был, — мотнул головой Николай.

— А кто тогда?

— Мой дядя. Владимир. Чей дневник сталкеры из «Субботнего вечера» принесли. Он ушел из бункера в метро. Может погиб потом. А отец мстит морлокам за него…

— Логично, — Яхонтов кивнул и погладил бороду.

— А костюм? — Развел руками Крест.