Алескандр Зайцев - Суррогат Героя. Том II

-- Ненавижу! - Стрела уходит в полет.

Персей уже не парит, он спустился на стену и наступает, обрушивая удар за ударом на едва за ним успевающую амазонку. От моих стрел этот поистине сверхчеловек уклоняется, как от надоедливых мух. Ну почему я не Эврит?! И не могу управлять стрелами в полете!

Эта разница между нами и им поражает. Я воочию вижу истинную силу Вознесенного - полубога!

-- За новый мир! Без денежного рабства! Без лгущих политиканов! Без продажных журнашлюх! Мы! Его! Построим! - Каждое слово - удар. И он будто подпитывается своей верой, кажется, он даже растет и становится еще сильнее, хотя куда уже больше?!

Иф… Вижу, она слабеет. А я, а я бесполезен…

-- Тварь! - Никогда не стрелял так, двумя стрелами сразу, но меня это не останавливает.

И все равно, он отбил и этот двойной выстрел, отбил с десяти шагов!

Но отбивая, вынужден был чуть-чуть отклониться, и амазонка, презрев защиту, нанесла парный удар. Верхний её выпад был заблокирован наплечником, а вот нижний, скользнув по мечу противника, Кровавый клинок перерубил одну из сандалий и врезался в ступню Персея, разрубив её до кости.

-- Агрх! - Взревел полубог в ответ и оттолкнувшись, прыгнул за стену.

В этот раз его полет был неуклюж, он едва держался в воздухе, но при этом умудрился отбить мою стрелу!

-- Добей его… - Шепчет Иф, поворачиваясь ко мне.

Изумрудные глаза амазонки гаснут, в её груди огромная сквозная рана, я вижу, как в последний раз бьется её сердце.

-- Я его все же достала…

Мертвое тело у моих ног.

Иф… Иллея, её больше нет…

Одиссей совсем недавно говорил, что поступок — это только следствие принятого решения. Скорее всего ему и правда виднее. Но я в это мгновение ничего не решал. Просто понял.

Понял.

Облетев башню, Персей вернется и, наплевав на рану, убьет меня.

Понял.

Бесполезно сейчас бежать к стене и пытаться выцелить его, пока он в своем неуверенном полете, он уже скрылся за башней.

Понял.

Убив меня, он нанесет удар по Лансу или Рику, или Даасу.

Понял.

Бой будет нами проигран.

Понял.

Никто из нас не вернется из-за этой Вуали.

Понял.

Или сейчас, или никогда.

В три прыжка я достигаю края стены и, оттолкнувшись что есть мочи, прыгаю в утреннее небо.

Мой совершенный Лук - моя последняя надежда.

Я тянусь к нему всей душой: “Не подведи!”

И Серебряный Лук отзывается на мою любовь и доверие. Оружие столь совершенное, что даже обладает своей, пусть странной и непонятной, но душой… Оружие, которое многие века было всегда номером два, ему приятно, что в отличии от Одиссея и всех тех, кто принял этот Лик до меня, я тот, кто полагается на него гораздо больше, чем на меч. Моё доверие ломает тут стену отчуждения, которую выстроил Серебряный Лук между собой и своим хозяином, который даже не взял его на войну! Стена рушится, и я осознаю истинный потенциал этого великолепного оружия! Впервые со времен Эврита он обрел настоящего хозяина, и теперь мы с ним одно целое, совершенная боевая единица дальнего боя - абсолют!

Стрела уже лежит на ложе.

Я сам стрела.

Она это я.

Персей! Так и есть, он залетел за выступ башни и сейчас набирает высоту, чтобы вновь оказаться на стене.

Резким толчком я отправляю себя-стрелу вперед.

Враг замечает мой полет, он удивлен, не ожидал выстрела с этой стороны. Но его щит успевает преградить мне дорогу.

Не позволю!!!

Не сейчас!

Ты не уйдешь!

И я тот, который стрела, немного сдвигается, меняя свою траекторию.

На сантиметр.

Всего.

Но этого достаточно, чтобы разминуться с кромкой Зеркального щита и войти точно под подбородок.

Персей… Он даже не успел понять, что умер.

Последней мыслью, перед тем как меня затопила всепоглощающая боль от падения с высоты семиэтажного дома, была не: “я все же смог управлять полетом стрелы!”, а

“Ненавижу идеалистов!!!”

Боль…

Как мало я знал о ней до этого мгновения!

Она не просто есть, она - это все, что есть вообще!

Во всем мироздании для меня не осталось ничего кроме:

Боли...

Сознание не справляется с волнами болевых ощущений, я даже кричать не могу, потому как грудь перехвачена спазмом.

Мои ноги переломаны. Ребра - не знаю сколько осталось целых. Ушибы настолько многочисленны, что кажется будто нет того места на теле, где их нет. От зубов осталось крошево во рту, то крошево, что пытается забиться в горло, но мне даже не сплюнуть, ибо мой рот открыт в беззвучном вопле.

Моё сознание не выдерживает, рассыпаясь на осколки, будто разбитое зеркало.