Андрей Вичурин - Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа.

Ферда успешно расцвела, завяла и засохла. Сапфир выпал, в уже холодный пепел. Оттуда я его и подобрал, да и пошел себе вместе с товарищами к Северной стоянке, к автомобилю. Стоило мне немного удалиться, место, на котором находился костер, само скальное основание под ним, пошло ровными трещинами с прямыми, правильными углами, проваливаясь, и поглощая гербарий, оставшийся от засохшего цветка власти и вечной жизни. Народ в ужасе отшатнулся, двинулся к лестнице, устроив неслабую давку.

Что там происходило дальше, досматривать мы не стали. Больше, никого из ночных шабашников, я не видел и не встречал. Чем закончилась для Шиммермана его неудавшаяся кража, тоже осталось неизвестным.

Уже около восьми утра, пришел попрощаться Воронцов. Они задержались с выходом, - всю ночь не спали, мешала какая-то тревога и непонятные ощущения беды.

- Базулуцков ведет нас на север, - безучастным голосом сообщил он. – Не верит он тебе!

- Нельзя на север! – горячечно воскликнул я. – Нельзя! Там вас ждут! Только на восток!

- Сказал, что пойдем на воссоединение с остальными отрядами, мол, есть приказ комиссара Аристова, который остался за погибшего майора Григорьева, и его никто не отменял.

- Нельзя вам на север! – повторил я убежденно. – Никак нельзя!

Воронцов развел руками.

- Тут уж не мне решать! Приказ, есть приказ! Пойдем потихоньку, а там, как Бог даст… Хреново только, что отдохнуть не получилось! Всю ночь гора гудела и гремела. Вымотались все, дожидаясь пока затихнет. Под утро уже только успокоилась.

- И что вы, ничего странного не видели? – поинтересовался я. Неужели они пропустили Лугнасад? Или он сам не захотел быть увиденным, живущими и воюющими рядом с ним, сейчас, в этом времени, людьми?

- Ну, самолет – разведчик ночью летал, - сообщил Воронцов. – Странный какой-то, с мощной фарой. Нас, наверное, высматривал. А ты чего спрашиваешь?

- Да так… - протянул я, понимая, что шабаш прошел мимо партизан, и предназначался только для наших глаз. Я попытался еще раз убедить его не идти на верную смерть: - Разведчик тот, ждет, что вы на север двинетесь.

Он снова развел руками, мол, что я могу?

- А вы зачем на гору полезли, вам же переправу через Тяжу приказали наводить? – меня интересовал вопрос: была ли поставлена партизанам конкретная задача, что-то найти на Воттовааре.

Воронцов слегка смутился.

- Так, мы и навели. Только фашисты подошли, и нас в кинжальный огонь. Десять человек сразу насмерть. А остальным куда деваться? Вот и пришлось в гору лезть. Спасибо, ты тут со своими друзьями оказался.

- И вам не приказывали идти на Воттоваару с конкретной целью? Вообще? – прямо спросил я.

- Да, Боже упаси! – широко перекрестился Воронцов. – Чего нам тут делать? Григорьев, было, упоминал о каком-то задании партии, о котором он нам, на этой горе расскажет. Ну и все. Не дошел он до горы. Убили вчера при прорыве. А от Аристова, насчет этого, приказа никакого не было! А к чему это ты?

- Да так, - покривил душой я, все-таки надеясь что-то изменить. – Может быть, он хотел, чтобы вы на Воттовааре какое-то время задержались?

Воронцов улыбнулся, поняв мою хитрость. Посмотрел мне в глаза и, пожимая в прощании ладонь, произнес:

- У каждого своя дорога, Антон, и своя судьба! Спасибо за все! Не поминай лихом!

Развернулся и ушел, прихрамывая и сгорбившись. А я долго смотрел вслед, пока он не скрылся за частоколом деревьев. Он больше так и не обернулся.

Я не смог изменить судьбы отряда Базулуцкова. У меня в мозгу занозой застрял вопрос – а стоило ли спасать одного, который поведет на смерть восемнадцать? И я не мог найти однозначный ответ. Все вокруг, вся жизнь и взаимоотношения с людьми, встретившимися мне на пути, их непредсказуемые реакции на, казалось бы, не оставляющие другого выбора вопросы, кардинально отличались от приемлемых мною. Настолько, что уже ничего не казалось простым и понятным. Может быть, эти девятнадцать партизан, сами того не зная, отказавшись от моих советов, своим поступком, решили судьбу всего Ленинградского фронта, и самого заблокированного врагом Ленинграда.

Мы же, собрали вещи. Но, прежде чем покинуть Воттоваару, я решил наведаться к амфитеатру.

Там ничего не осталось от загадочного обаяния разгульного ночного шабаша. При свете дня, все выглядело так, как после нападения демонов. Разрушенный до неузнаваемости амфитеатр, разбросанные хаотично валуны, некоторые из которых треснули от рева алого демона по идеально ровным линиям, а некоторые оказались положенными на более мелкие камни, как на ножки. Обрезанная провалом у вершины лестница, в который упал вместе с куском скалы каменный трон, и заболоченное озерцо, вместо постамента с пюпитрами неизвестного назначения. На месте, где горел костер, и проросла Ферда, образовался небезызвестный «Колодец». В целом, окружающий пейзаж уже полностью соответствовал тому, который запечатлен на многочисленных фотографиях выложенных в Инет, деревья только еще не выросли, перекрученные и страшные. На данный момент, Воттоваара – обычная Лысая Гора, что, учитывая ночной шабаш, очень символично.