Arrow Deadly - Термит

Зал качался и переливался огнями из-за выступивших слез. Анна мысленно произнесла отрывистую путанную молитву, желая, чтобы Термит оказался кем угодно, только не Охотником.

Нервная мелодия танго взвилась в кульминации и умерла.

Певица села на край сцены, обмахиваясь салфеткой, барабанщик поднес к губам стакан минеральной воды.

Струны гитары заскрипели, зашептали что-то томительно-неторопливое. Кто-то из гостей отправился к столам, освежиться, кто-то остался танцевать, прижавшись к партнеру. Анна стояла одна, чувствуя себя почти больной.

Ее плеча осторожно коснулась рука в белой перчатке. Погладила по руке, спустилась к талии, застыв светлым цветком на черном фоне.

- Ты плачешь? Что-то случилось? - прошептала невеста.

- Ничего.

Две головы склонились друг к другу. Женщины, медленно вальсируя, закружились между столиков. Белое платье против черного, блондинистые локоны против темных гладких волос, сияние счастья против бледности потаенного страха.

- Все будет хорошо. Обязательно. Не нужно... вот и я сама зарыдала...

Они остановились. Невеста взяла безвольную руку Анны и поднесла к своему лицу. По гладкой щеке катились слезы.

- Прости. Я расстроила тебя в такой день, - с искренним сожалением сказала Анна.

Девушка улыбнулась и провела ее рукой по своей коже. Царапину на пальце защипало от соли.

- Нет. Я счастлива. И хочу, чтобы все остальные тоже...

- Я счастлива, - эхом повторила Анна и тут же ощутила, что это правда. - Я как все дуры-бабы плачу из-за пустяков! Пойдем лучше наших мужчин поищем, пока их не украли.

Они обе захихикали и стали пробираться между столиками. Невеста подобрала подол, и Анна увидела, что ступни у нее - босые. Она представила эту девушку на нагретой солнцем палубе корабля, щурящейся на солнце, с развевающимися на ветру волосами. Страх и нервозность ушли, вытесненные чувством слепой, густой, как патока, любви, переполнившей Анну. Когда она увидела Термита, ей захотелось его поцеловать. Нежно и крепко, и долго.

"Он не Охотник. Конечно же нет. Я уверена в этом. Наша бурная ночь после событий в Пейнтболе - всего лишь совпадение".

Ее сомнения растаяли, как снег, на душе было спокойно и радостно.

- Что ты сидишь? Пойдем. Потанцуем!

- Нет, погоди. Мы же встретились для разговора.

- Ну давай поговорим.

Она решительно набросила на плечи плащ. Предстоящее выяснение обстоятельств уже не пугало ее.

Они выскользнули на улицу. Там было темно и холодно, но это было даже приятно после духоты зала. Некоторые из гостей тоже прогуливались по улице, курили и шумно смеялись.

Каблучки Анны звонко цокали по асфальту. Она увидела парочку - он во фраке с чужого плеча, она - в пластиковом переливающемся платье, стоят и целуются. Схватив Термита за руку, она заставила его остановиться и прильнула губами к его губам. Но он с непривычной холодностью отстранил ее:

- Погоди.

- Ты не любишь меня?

Это был первый раз, когда кто-то из них вымолвил это слово. До сих пор они говорили о чем угодно, только не о любви.

По лицу Термита пробежала едва заметная тень. Отголосок боли, расшифровала Анна.

"Может быть, он боится, что я начну плести чушь о свадьбе и детишках? После почти года столь приятных встреч только секса ради?"

Она едва не засмеялась.

- Ты была права. Я преступник, - сказал Термит. - В последнее время я сделал много такого, из-за чего меня могли бы посадить. Если бы узнали.

В свете фонаря его лицо было жестким, с резкими тенями. Но Анне было достаточно выражения его глаз и тона его голоса, чтобы знать - он сказал правду.

Она спросила:

- Ты выполняешь грязную работу для синдиката?

- Да.

Это было правдой.

- Убиваешь для них?

- Пока до этого не дошло.

И это было правдой.

"Если я сейчас спрошу про Охотника, он ответит мне, и я буду знать наверняка... Хотя зачем? Я и так знаю".

- Значит я любовница мафиози? Постарайся выпутаться из их сетей, дорогой - не ради меня или закона, а ради себя. Синдикаты могут дать тебе и легальную работу.

- Иногда и дают.

- Но даже если ты кого-то убьешь, я буду молчать. А если тебя приведут ко мне на допрос, я подделаю данные. Но оплакивать тебя я не собираюсь! Если ты позволишь пристрелить себя, я тебе голову оторву!

- Я не позволю.

Термит улыбнулся и поцеловал Анну, как обычно, крепко и страстно.

Про Охотника она так и не спросила.

36. Стиратель

Золотые, выгоревшие на солнце травы высились почти до пояса. Жаркий воздух над ними был густым, как домашняя наливка, он пах сеном и медом. На краю поля зеленой стеной высились деревья. Лес был диким и темным, но на границе как стражи стояли в ряд старые липы, явно посаженные человеком. В центре поля росла яблоня-дичок, ее кудрявые ветви почти касались земли, создавая зеленый шатер.