Алексей Верт - Дзен-софт

>Хм. Не слишком ли он долог и опасен?

>Без долгого пути постижения не поймать ощущения ценности истины. Доставшееся легко — легко теряется. Или ты хочешь уподобиться тысячам профанов, что обмениваются в сетях универсальными рецептами просветления? Они кажутся простыми, но на деле ни на йоту не приближают к небесам.

Гудвина порой напрягали попытки РейНа пофилософствовать. Одни и те же примеры, в свете которых все выставлялись весьма недалекими и непроходимо глупыми. Иногда бывали исключения, но чаще цитировались прописные истины из трактата «О вознесении» — Гейт как-то полистал его от скуки. Причем скука от этого не уменьшилась, а скорее наоборот. Зубодробительно занудные слова — пусть, возможно, и правдивые — не лучший способ пропаганды.

>Доставшееся с трудом в итоге не приносит счастья, — ответил он. — Иногда лучше воспользоваться готовым софтом, чем изобретать уже существующий.

>Это лишь означает, что выбранный путь оказался ложным. Настоящая истина требуется всегда. Жизнь — лишь следствие ее поиска. Обретший возносится к небесам. Проигравший опускается в бездну. Падает и теряет все шансы на лучшую жизнь. Ты бы хотел этого?

Порой возникало подозрение, что настоящая цель РейНа — спасти его, Гудвина, «бессмертную душу», а передача софта — лишь прикрытие.

>И что делать наверху тем, кто нашел истину? Лопаться от удовольствия и самовосхваления?

>Искать новую. На пути самосовершенствования нет конечного пункта. Обретя истину, следует найти ей применение. Затем дать этому применению цель. Небеса — не просто сборище просветленных. Это лишь первый этап отбора.

>Да, да. Это ты уже говорил вчера. И позавчера вроде бы тоже.

>Правду можно повторять сколько угодно раз, тем более это необходимо, чтобы хотя бы крохи истинного света остались в твоей голове.

Гудвин был готов согласиться с любым утверждением, лишь бы уйти от пространного разговора о многоступенчатом отборе в сверхчелы, к коим любил себя причислять РейН.

>Хорошо. Но скажи сначала, когда я смогу ознакомиться с новой порцией добрых сказочностей?

На экране возник скептический смайлик, выражавший невысокое мнение о способностях Гейта вести интеллектуальные беседы.

>Ожидай завтра. И запомни: нетерпение и любопытство — не лучшие способы познания окружающего мира. Можно и без носа остаться.

Через мгновение РейН вышел в оффлайн, не попрощавшись. Как обычно.

— О’кей, ожидаю без нетерпения, — пробормотал Гудвин.

Перед сном он около получаса ворочался и никак не мог отключиться. Перед глазами всплывали то дуло игольника, то «ожидается завтра» на экране мессенджера. Стоило откинуть эти мысли, как их место занимали воспоминания о цитрусовой девушке. В итоге, не выдержав, Гудвин запустил легкий стимулятор сна. Через секунду перед его внутренним взором будто начал вращаться калейдоскоп, превращая настойчивые образы в цветную мозаику, которая пересыпа́лась будто бы с успокаивающим шуршанием.

Последним, кого он увидел, засыпая, был Железный дровосек. Он почему-то отрубил голову Страшиле, а затем убил и Трусливого льва… Вытащил свое сердце и упал у ног Элли. Лица девочки не было видно, только слышались заливистый смех и мерное постукивание. Постукивание каблучков по дороге из желтого кирпича.

Новый Вавилон не требовал от своих граждан работать. Он вообще ничего не требовал и ничего не давал просто так. Законники следили за выполнением принятых правил, но их придумал не сам город, а населяющие его люди.

И даже в этих правилах не было написано, что чел обязан трудиться.

Помимо своей основной деятельности — продажи нелегального софта, — Гудвин был еще и специалистом по обеспечению компьютерной безопасности. Изредка его нанимали с целью проверить защиту или организовать ее. Некоторые «конторы» заключали с ним постоянные контракты, и он периодически мониторил их работоспособность. За это всё, разумеется, получал деньги, которые могли объяснить, откуда у него в доме столько первосортного железа, откуда у него вообще эта квартира и на что, собственно говоря, Гудвин Гейт живет и процветает. Если вдруг кому-нибудь пришло бы в голову полюбопытствовать.

Одним из неписаных законов Нового Вавилона было понятие «личной тайны», насколько оно вообще применимо в городе, где каждый шпионит за каждым.

Впрочем, деньги Гейта интересовали постольку поскольку. Другим — может быть, но самому себе он никогда не говорил, что вступил на территорию беззакония из любви к деньгам. Не было у него и ложного представления о собственной миссии или предназначении нести софт в массы. Никто не нашел бы его подписи под манифестами, призывающими легализовать то, что было незаконно. Да и если бы он перестал тратить время на «нелегал» и занялся только своей основной деятельностью, зарабатывал бы столько же. Хорошие специалисты по взлому и защите ценились, а Гудвин Гейт был не просто хорошим — отличным.