Анджей Ясинский - Чародей [CИ]

Вот именно, мой дорогой, вот именно! Представь, что мы не здесь вот, — Рагарос повел рукой вокруг, — в казенном кабинете, а на пол часика оказались в доброй таверне. Давай поболтаем по-свойски!

— В хорошей компании за бокалом маркинского сухого пятидесятилетней выдержки — отчего бы и не поболтать?

— Императорское вино? — притворно возмутился главный Беллусский защитник. — Впрочем, ты прав — мы же сейчас как будто душевно беседуем, а для такого дорогого гостя ничего не жаль! Есть у меня бутылочка, — и он на секунду замер, прикоснувшись к жезлу, вызывая секретаршу.

В молчании прошла долгая минута, пока не появилась давешняя девушка с подносом, на котором красовались два изящных бокала и темная пузатая бутыль с висящим на горловине на цепочке маленьким золотым гербом.

Шойнц, взял свой бокал, вдохнул чудесный аромат, отсалютовал хозяину кабинета и сделал небольшой глоток. Зажмурившись, покатал во рту капельки багряной жидкости, и лишь после этого заговорил:

— Сам все думаю над вашим вопросом. Странно все вышло. Я не буду гадать, откуда у беглецов взялись жезл и манокристаллы в таком количестве и почему они вообще на что-то оказались способны после такого долгого заключения. Не удивлюсь даже, если это вообще не ваши беглецы, а группа для отвлечения внимания, великолепно снаряженная и подготовленная к бою с нами. И плевать на все аурные отпечатки, вместе взятые, — Шойнц заметил, как старичок отрицательно качнул головой. — Я ни в коем случае не настаиваю, и даже могу сам себе возразить — слишком сложно такое провернуть, неоправданно сложно и лишено смысла. Пусть будут беглецы, восстановленные и экипированные. Мне, по большому счету, все равно. Да и вас сейчас не это интересует. Что же касается боя… У нас была задача по возможности взять противника живым. Мы, конечно же, старались именно так и сделать, поэтому стремились выйти на эффективную дистанцию захвата, лишь покалывая его. Даже Дядюшка Лурисс — единственное серьезное плетение, которое я использовал, было не попыткой прихлопнуть врага, а адекватным ответом на усилившееся давление. Я ожидал, что противник закроется — демонстрируемый им уровень мастерства вполне позволял это. Он тоже сначала вел себя сдержанно. По крайней мере, не атаковал ничем серьезным.

— Хм… — Рагарос прищурился. — То есть он попросту развлекался?

— Однозначно нет. Иллюзия, которую мы встретили в горах — да, шутка. Но на плато он попросту тянул время, отвлекая и всячески задерживая нас. Моя главная ошибка в том, что я был уверен — враг в ловушке и просто пытается сбить нас с цели, уклоняясь от боя. Я не предполагал, что у противника окажется такой большой маноресурс, поэтому его осторожные и вялые акции в самом начале объяснял элементарно экономией сил, большим расстоянием и полным неумением вести боевые действия. Конечно, я догадывался, что ближе к концу будет что-то серьезное — эдакий жест отчаяния, в который вкладывают все оставшиеся силы. — Шойнц замолчал и сделал еще один маленький глоток. Старичок, который так и не пригубил из своего бокала, даже не пошевелился, терпеливо дожидался продолжения. Командир не стал его мучить:

— Все шло по сценарию. Но, как я уже сказал, я ошибся с оценкой противника. Он тянул время не в надежде сбить нас со следа или в нелепой попытке продлить минуты свободы. Он готовился, возводил защиту своего насеста. А я этого во время не понял и тоже тянул время, лишь давая ему фору. Нам бы следовало сразу же одним марш-броском добраться до скалы, но мы ждали отряд ваших бойцов, который согласно плану заходил с тыла. В результате птичка улетела, и мы остались в дураках.

Рагарос снова хмыкнул и, выпучив глаза, спросил:

— А не может быть такого, что он просто вас пожалел?

Шойнц задумчиво склонил голову на бок.

— Не думаю, — наконец, отозвался он, еще раз пригубив из бокала. — Когда дело дошло до своей финальной стадии, он атаковал очень крепко, причем не отмахнулся, а ударил комплексно. Это свидетельствует, что он искренне хотел нас убить. И еще: он не пытался ударить снова, а сбежал, что свидетельствует или о неуверенности в собственных силах, или у него элементарно кончилась мана. Защита скалы тоже была отнюдь не безобидная. Нет, ни о какой жалости и речи быть не может. Как вы сами сказали — силы бушевали неслабые. В такой ситуации или — ты, или — тебя. Вопрос может быть лишь такой: 'Повезло нашему противнику улепетнуть, или же нам повезло остаться в живых'. Мне больше импонирует первый вариант и у меня есть доводы в его защиту.