Михаил Соловьев - Апокалипсис on line

Швырнул нож на пол и сцепил руки в замок.

Вихрь изменил направление, и я уловил, что давление моего тела на стул ослабло.

Разомкнул пальцы, и вернулся в прежнее состояние.

Поднял одну руку вверх.

Встал.

Наклонился влево. Мое тело стояло сейчас под углом почти 45 градусов без каких-либо

неудобств.

Опустил руки и сомкнул их еще раз, ожидая изменения веса.

Так и вышло. Через мгновение я совершил неимоверный прыжок в другой угол

квартиры, задев трехметровый потолок макушкой и почти не прилагая усилий.

— Хватит, — скомандовала Ольга, — Сядь, успокойся и ищи выход.

Состояние оказалось немного иным, нежели в первом эксперименте.

Скорее всего, организм адаптировался к происходящему и не собирался терять

сознание, впадая в очередную кому.

Похоже, мое второе я просто осваивалось в новой обстановке.

Оказалось, мои руки, это нечто вроде системы управления.

Стоило мне причинить себе боль, надавив на точку или взяв палец на излом, как

время сразу замедлялось, а силы и ярость прибывали.

Сомкнутые пальцами в замок, они включали возможность совершать неимоверные

прыжки, а поднятые вверх позволяли быстро перемещаться под необычным для законов

физики углом.

Прошло полчаса, но мое время так и не вошло в старое русло. Оно почти

приблизилось к отметке, но легко смещалось при внешнем воздействии.

— Спиртного больше не пей, — шепнула мне Ольга, когда мы легли в постель, —

Похоже, он все вспомнил.

— Кто? — поинтересовался я, предполагая ответ, но услышал странную историю.

— Не помню, как это называется, — стала рассказывать Ольга, — Эффект второго Я

проявляется лишь у продвинутых мастеров единоборств.

Все, что она рассказала потом, могло напомнить восточные сказки, если бы не

последние события.

Проснулся я в постели один.

Ольга оказалась на кухне и что-то там «колдовала» над плитой.

— А, монстр, — приветствовала она меня, — Ну и как это, быть нечеловеком?

— Нормально, — прислушался я к себе.

Время шло чуть медленней обычного. Решил не обращать внимания и потащил к себе

галеты и плошку с маслом.

— Где ножик?

— Вилкой мажь. Нож с утра забрали.

— Кто?

— Андрей…

Только тут сообразил, что наш «концерт» без внимания хозяев остаться не мог.

— Что сказали?

— Ничего, только датчиков везде понапихали и сказали вот это включить, когда

начнется еще раз, — с этими словами Ольга показала мне пульт с синей кнопкой

посередине.

— Ясно.

После диалога я стал ковырять замороженное масло из чашки.

Неожиданно рука соскочила, и вилка пребольно уткнулась в руку.

Окружающее пространство сразу затормозилось, и из темных глубин появилась на «поверхность»

«веселая ярость». По-другому это состояние назвать было сложно.

«Значит теперь я «включен» постоянно», — подозрительно глянул я на Ольгу, но она

похоже ничего не заметила и лишь поинтересовалась:

— Больно?

— Ерунда, даже крови нет, — ответил я, понимая, что жить в новом состоянии еще

придется учиться.

Глава 47.

Однако времени не оставалось.

Я это понял, когда «заговорил» «Малыш».

«Юрий Леонидович здесь», — сообщил он.

В это время я отрабатывал практику сканирования близлежащих помещений,

останавливая время нажатием на болевую точку за ухом.

Первый день осознанного изучения проходил плодотворно, и успехи оказались

неплохими.

В «разогнанном» состоянии четко определялось количество и расположение

противника в окружающих помещениях. Более глубокое сканирование выявляло только

наличие или отсутствие людей.

Оказалось, «Малыш» уловил частоты радиостанций зашитых в наши телефоны.

Судя по полученным данным все аппараты, находились сейчас в одном месте.

Обозначать это могло только одно — карантин.

Всех вновь прибывших лишили средств связи, а самих сейчас обследуют, как до них

Ольгу и Рубана.

На чем прокололся Саня, прояснил накануне Андрей.

Оказалось, он всего лишь не прошел элементарных тестов на полиграфе.

«Ну, вот, — грустно улыбнулся я, — А Ольга прошла».

Ничего криминального, со слов Андрея, в ситуации не было, но аналитики

обнаружили у Рубана какие-то тайные думы и решили пока держать его в изоляции.

С Ольгой эскулап общался слишком уж по-товарищески. Я бы даже сказал,

заискивающе.

Когда мы остались одни, я ее разговорил, и у них с Андреем оказалась

договоренность о формировании для меня реальной угрозы.