Морис Дантек - Призрак джазмена на падающей станции «Мир»

Она потащила меня в сторону пристани, к кафе-ресторану — закрытому и темному.

Мой перевозбужденный мозг зафиксировал последний движущийся отблеск металлического оттенка, затем все погасло. Мы шли вдоль края пристани, слева от нас находился массивный пакгауз, чуть дальше располагалось кафе, а за ним в ночи терялись погрузочные площадки и краны — еще дальше, в действующей части порта. Здесь же все казалось обреченным на уничтожение. Вход в кафе-ресторан был заложен камнем. И вскоре здание должно будет исчезнуть под натиском бульдозеров. Порт Абиджана становился одной из самых посещаемых гаваней Западной Африки.

Мы миновали кафе-ресторан и пошли вдоль какого-то ангара из рифленого листового железа в сторону другого складского помещения. Пристани были освещены тусклыми фонарями, разбросанными на большом расстоянии друг от друга, а также несколькими дежурными оранжевыми лампочками, установленными над воротами ангаров или на борту судов.

Мой мозг почувствовал что-то еще до того, как это произошло. Некая черная, зловещая вибрация, какой-то сигнал…

Будто завороженный, я наблюдал за тем, как из-за угла пакгауза, в тридцати метрах от нас, внезапно появляются две фигуры.

«Сёрфингист» шел вдоль фасада из листового железа, мавр — по краю пристани.

Они даже не пытались делать вид, будто гуляют здесь от нечего делать, они направились прямо к нам, в хорошем темпе. Обмануться насчет их намерений было невозможно.

«Сёрфингист» мчался вперед будто бык, опустив голову, мавр в бело-голубой гандуре [59] Арабская одежда, халат без рукавов. скользил следом как призрак.

«Сёрфингист» снял очки, и я различил глубоко запавшие глаза неопределенного цвета, горевшие жаждой убийства. В руке он держал какую-то штуковину, в которой я не без труда распознал свинцовую трубу длиной добрых шестьдесят сантиметров. Рук мавра вообще нельзя было разглядеть, он прятал их в полах своей гандуры.

Я поискал глазами какой-нибудь предмет, валяющийся в пределах досягаемости. И нашел лишь пустую бутылку из-под пива.

Они шли нас мочить.

Я всего раз видел, как Карен дралась. Это произошло в Центре № 14, в ее модульном доме быстрой сборки, расположенном прямо напротив моего — в соответствии с кольцевой структурой лагеря, разработанной урбанистами из Министерства внутренних дел.

В здании Карен, на 17-м этаже, квартировала одна мерзавка, Мира. Это была активная лесби, [60] Лесбиянка (жарг.). нахрапистая и достаточно порочная. К ее услугам имелась куча «подружек» и многочисленные рабыни по всему зданию. Однажды вечером двум «амазонкам» Миры вздумалось заняться Карен, которая много раз отвергала ухаживания со стороны «хозяйки». Карен свалила нападавших несколькими идеально точными и по-настоящему жестокими приемами. Все обитатели мужского корпуса, в том числе и я, наслаждались зрелищем из зарешеченных окон своих «сот», и все как один аплодировали двум техничным нокаутам. Мира больше никогда не пыталась трахнуть Карен, у нее и так имелось все, что нужно, так что не стоило создавать себе проблемы с этой «кокеткой», отправившей двух внушительного вида бабищ в санчасть Центра с тяжелыми травмами. Карен перевели на другой этаж и поселили в одиночную комнату, предварительно наказав.

Позже, когда мы оказались в блоке доктора Коэн-Солаля — исследовательском корпусе, где жили и мужчины, и женщины, — один из первых вопросов, который я задал Карен, был о том, какое боевое искусство она изучала. Тхэквондо? Шаолиньская техника боя, маньчжурский стиль?

«Нет, — ответила она, — тсахал». [61] Армия Израиля.

Еще позже мне все-таки удалось вырвать у нее признание: один из ее дядей, странноватый брательник отца, с 1965 по 1982 год служил в спецподразделении ВДВ Израиля.

На его долю выпало участие во всех крупных войнах, которые вело Еврейское государство, за исключением Войны за независимость [62] Принятое в Израиле название Первой арабо-израильской войны 1948–1949 гг. и Суэцкого кризиса. [63] Суэцкий кризис, или Суэцкая война, принятое в Израиле название Второй арабо-израильской войны 1956–1957 гг.

Именно дядя впоследствии обучил Карен многочисленным приемам рукопашного боя из убийственного арсенала десантника — специалиста по ночным рейдам. Занятия понравились Карен, и она даже решила использовать полученные навыки для балета — хореографической версии «Apocalypse Now», [64] «Апокалипсис сегодня» (англ.). которую она планировала однажды поставить. «Между прочим, — добавила девушка, — это помогло мне выпутаться из многих опасных ситуаций».