Морис Дантек - Призрак джазмена на падающей станции «Мир»

И увидел, как массивный коп производит подсчеты в уме, оценивая ситуацию.

— Боюсь, это противоречит закону, — пробормотал он явно для того, чтобы набить себе цену…

— Послушайте, завтра утром мы должны покинуть вашу страну. Мы едем в Южную Африку, где у нас назначен прием у всемирно известного специалиста по дегенеративным заболеваниям нервной системы. Я искренне сожалею об этом прискорбном инциденте и убежден, что моя жена полностью разделяет мои чувства. Вот почему я предлагаю вам следующее соглашение: я немедленно возмещаю господину Суади убытки посредством перевода средств с моей кредитной карты, а вам оплачиваю славный ужин вместо целой ночи возни с административными формальностями… Я считаю это не подкупом, а обычным соглашением между людьми доброй воли.

Жирный легавый провел языком по усам, я почти увидел, как в его голове производятся сложные операции по складыванию цифр.

— Во сколько вы оцениваете причиненное нам беспокойство? — прошипел он.

— Скажем, десять процентов от общей величины ущерба?

Легкая ухмылка.

— Вы шутите? Никак не меньше тридцати.

— Я бы сошелся на двадцати. Во сколько вы оцениваете сумму нанесенного урона?

Коп вновь провел языком по усам, и на этот раз расщедрился на настоящую улыбку.

— Если бы вы явились пятью минутами ранее, с вас запросили бы стоимость Великой мечети, а если подождать еще немного, то сумма станет вполне приемлемой. Но я не соглашусь на двадцать процентов.

— Где господин Суади?

— Внизу, на кухне, с одним из моих парней.

В мгновение ока я осознал, что массивный легавый оказался хитрой лисой — настоящим уличным хищником, коварным и терпеливым. Он нарочно изолировал Суади и терпеливо дожидался меня, позволив Карен принимать ванну, пока он производит необходимые подсчеты. Какой-нибудь «фараон» наверняка напоил Суади допьяна, чтобы тот не подал жалобу прежде, чем «неверный» расстанется с денежками.

Я попался в ловушку к сержанту Месауду, но его западня становилась моим спасением. Ведь в архивах полиции Рабата не останется ни малейшего упоминания об инциденте с Карен, а мне только это и было нужно.

Я щедро удовлетворил все требования: мне вовсе не хотелось, чтобы посреди ночи полицейским внезапно пришло в голову изменить свое решение. Наоборот, нужно было, чтобы они могли бесконечно долго пить за мой счет. Я выложил Суади тысячу долларов за его новенький телик, плюс тысячу — за все остальное, включая снисходительность и великодушное молчание. И отстегнул пять сотен сержанту Месауду и его патрульным. Эта глупость съела приличную часть выручки от продажи «ауди».

Когда полицейские исчезли в лабиринте улиц, а господин Суади очистил помещение, отправившись восвояси с моими бабками, я зашел в ванную комнату, погруженную во мрак. В потемках мягко светились крошечные ультрафиолетовые огоньки.

Я знал, что это такое — один из физиологических феноменов, диагностированных врачами в ходе облавы на носителей вируса Широна-Олдиса. При острых кризисах, возникающих во время стадии обострения, типа ОСП, зрительный нерв испускает чрезвычайно слабое ультрафиолетовое свечение. По словам медиков, оно способно вызывать раковые опухоли или иные повреждения отдельных частей головного мозга. Но на самом деле «клистирные трубки» ни черта об этом не знали. Наверняка можно утверждать лишь одно: данный феномен сопровождается заметным изменением химического состава зрительного нерва и наблюдается, например, в любой активной клетке радужной оболочки глаза.

В темноте это, как правило, выглядит как легкая, чуть светящаяся сиреневая пелена, обволакивающая зрачок и хрусталик. Но сейчас у меня возникло четкое впечатление, будто кто-то зажег внутри черепа Карен два ультрафиолетовых фонарика.

Она сидела совершенно прямо, сохраняя полную неподвижность в заполненной водой ванне. Незаметные колебания ее тела, связанные с очень редким ритмом вдохов и выдохов, порождали синеватые блики на абсолютно ровной поверхности жидкости.

— Карен? — спросил я. — Карен, ты в порядке?

Я подошел ближе и увидел, что ее взгляд устремлен на какую-то точку, расположенную вне этого мира, — в направлении, противоположном тому, откуда я пришел. Тело жесткое, негнущееся, как фрисби, полуоткрытый рот. О нет, она совсем не была в порядке.

Утром, оставив Карен в отеле с двойной дозой «эпсилона» в башке (Суади перевел нас в другой номер), я взялся за осуществление следующей части операции.