Sanych - 02 Хакеры. Точка невозврата

Два новеньких «БМВ» свернули на небольшую улочку и остановились перед старым пятиэтажным домом.

Отец Кирилл презрительно посмотрел в окно на старую баптистскую церквушку через дорогу. На представителей других конфессий он всегда взирал как на воров, которые его обкрадывают. И не мудрено – благосостояние бывшего старлея напрямую зависело от числа послушников его церкви. Даже когда дела у миссии идут хорошо, всегда хочется, чтобы они шли еще лучше.

«Пройдет два-три года, – говорил Учитель, – и я выведу нас на мировой уровень». Его рецепт прост: дай толпе то, чего она хочет. Ваша религия осуждает секс и наркотики? Идите к нам, братья и сестры, и мы накормим вас запретными плодами. Хотите вечной жизни? Мы дадим вам это. Вас смущает то, что вы делаете? Мы найдем оправдание вашим действиям. Мы будем молиться за вас, страдать за вас – только верьте нам. Верьте и несите бабло.

Отец Кирилл не верил ни единому слову Учителя, когда тот вещал в три часа ночи на сорок втором канале. Точно так же не верил и раньше, когда он еще читал свои проповеди в сарае на окраине Москвы. Не верил и тогда, когда им наконец-то выделили час прайм-тайма на том же злосчастном сорок втором. А вот про мировой уровень верил.

И про миллионы последователей по всему миру.

Про власть верил. Про многомиллионные счета тоже.

У каждого человека должна быть какая-то вера.

И ему нравилось жить с этой верой.

С этой верой он вышел из машины и в сопровождении двух телохранителей – а куда сейчас без них! – вошел в темный и вонючий подъезд пятиэтажки.

Братьям Егорию и Ганни вера тоже помогала жить. Вера в твердую зарплату, сытную пищу, крепкую выпивку и роскошных женщин. Власть их не интересовала, потому что мозгами они понимали – не смогут, не потянут. Как говорил один из шекспировских героев, «мое призванье – вам служить». Они были почти идеальными исполнителями – не задавали вопросов, соблюдали правила. А то, что немного туповаты, так даже лучше. Умный исполнитель всегда мечтает занять хозяйское место.

Егорий в свое время усилил правую руку небольшим пневмопакетом с обоймой из десятка игл, а черепную коробку укрепил евротитановыми пластинами. Невзрачный на первый взгляд, на самом деле он был гораздо сильнее и опаснее напарника, разбухшего от химкомплексов и стероидов. Ростом под два метра, весом почти сто тридцать килограммов, Ганни Большой, или Папа Ганни, был старшим в паре. Именно ему старался отдавать распоряжения отец Кирилл.

Вот и сейчас Ганни получил задание первым войти в открытую дверь квартиры и проверить, что и как. Если бы это сделал Егорий, то через пять минут живых в квартире не осталось бы.

Ганни доложил, что в квартире только один человек, и тот, по всей видимости, подключен к Сети, так как на визит Ганни не отреагировал.

Только после этого отец Кирилл переступил порог квартиры.

Когда он вошел, Архивариус поднял голову и, окинув взглядом, сказал:

– Капуста.

– Что? – опешил отец Кирилл.

– Одежды много. Ряса. Овечья шкура. Мундир лейтенанта. Внутри суть – волк хищный.

Предупреждали, что Архивариуса не понять.

Что деструктивный софт перевернул его реальность. И все же… откуда он узнал про лейтенанта?

– Поедешь с нами, – буркнул отец Кирилл. Егорий и Большой Ганни шагнули вперед.

– Ибо, от малого до большого, каждый из них предан корысти, и от пророка до священника – все действуют лживо, – нараспев произнес Архивариус. – Но твое слово здесь пусто, и нет в тебе силы, как и в пославшем тебя.

– Взять! – приказал отец Кирилл.

Егорий опустил руку на плечо Архивариуса.

Казалось, что опустил. Хруст живой кости и рев раненого зверя слились воедино. Телохранитель грохнулся на пол, зажав поломанную в двух местах руку. Балахон колыхнулся, и невидимые из-за нереальной скорости удары обрушились на Ганни. Гигант тупо улыбнулся шефу и захлебнулся кровью.

Как подкошенный слон, он медленно оседал, давя стонущего Егория.

Архивариус же по-прежнему сидел на своем месте, как будто ничего не произошло.

«Имп!» – оторопел отец Кирилл, отступая к спасительной двери.

– Картину можно писать маслом, а можно – словом, но если ты слеп, к чему тебе солнце? – Архивариус поднял руку, и отец Кирилл в испуге отшатнулся.

От былого благолепия не осталось и следа. Кирилл понимал, что молитвы сейчас самое последнее, на что следует надеяться.

Но Архивариус поднял руку лишь для того, чтобы произнести: