Брюс Стерлинг - Схизматрица

Возбуждение и торжество смывали с него целые десятилетия. Он даже так переключил кирасу, чтобы сердце билось в такт с чувствами. Монитор, вживленный в руку, янтарно мерцал от адреналина.

Корабль, скользнув над расползшейся Атлантикой, вошел в атмосферу на границе дня с ночью. Торможение вдавило Линдсея в ремни кресла-каркаса.

Оборудование омары сработали на скорую руку. Экипаж из трех человек был втиснут в неровную «таблетку» четырех метров в поперечнике. В ней помещались два парника, рециклер и три противоперегрузочных кресла из черной эластосети на железных рамках, приваренных к полу. Остальное пространство занимали двигатели и просторное хранилище для образцов, в котором сейчас находился робот-наблюдатель — один из подводных зондов для Европы.

Устьица покойного астронавта были очищены от тканей и оборудованы камерами и сканирующими системами. В хранилище для образцов был предусмотрен люк, но места для шлюза не нашлось. За ними просто наглухо заварили корпус.

Пилоту это не нравилось. Впрочем, ему можно было доверять. Ему дела не было до Европы и терраформинга, он соблазнился возможностью попытать удачу в гравитационном колодце предков. Он побывал всюду, от турбулентных кромок солнечной короны до кометарного Облака Оорта на самом краешке Солнечной системы. Он, конечно, не человек, но в данный момент — свой.

Сканеры начали приходить в чувство. Торможение перестало ощущаться за гравитационной хваткой Земли. Линдсей обвис на ремнях, тяжело, со свистом дыша под нажимами кирасы на легкие.

— Гляньте, что делает со звездами эта гадость, — мелодично посетовал Пилот.

Пошарив рядом с креслом, Вера развернула плотно упакованные складные экраны. С хлопком расправив видеопанель, она разгладила складки.

— Смотри, Абеляр! Над нами столько воздуха, что звезд почти не видно! Сколько воздуха… Фантастика!

Линдсей с усилием приподнялся и посмотрел на вид, открывавшийся перед кормовой камерой. Позади до самых пределов тропосферы возвышалась стена грозовых туч. Черные их чрева, обросшие мехом дождя, переходили в крутые бока и далее — в белые, сияющие в последних отсветах вершины. Это было ответвление зоны постоянных бурь, опоясывающей экватор планеты.

Он расширил задний обзор; зрелище теперь заняло всю видеопанель. Оно повергало в благоговейный трепет.

— Посмотри назад, на эти тучи! Из них вылетают громадные вспышки огня. Что же там может гореть?

— Куски растений? — предположила Вера.

— Погоди-ка… Нет. Это — молнии. Как в старом выражении «гром и молния». Те самые. — Он был полностью зачарован зрелищем.

— Молнии должны быть оранжевыми и с зазубренными концами, — возразила Вера. — А это — какие-то тоненькие белые прутики.

— Возможно, катастрофа деформировала и их, — сказал Линдсей.

Гроза скрылась за горизонтом.

— Приближаемся к береговой линии, — сказал Пилот.

Солнце совсем исчезло; они переключились на инфравидение.

— Это — часть Америки, — решил Линдсей. — Она называлась Мехико. Или — Техико. Береговая линия до таяния полярных шапок выглядела иначе. Я здесь не узнаю ничего.

Пилот боролся с управлением.

— Мы летим быстрее, чем звук распространяется в этой атмосфере, — сказала Вера. — Помедленнее, Пилот.

— Гадость… — пожаловался Пилот. — Вам обязательно все это разглядывать? А если местные нас заметят?

— Они — дикари, у них нет инфравидения.

Теперь и Пилот застыл от изумления:

— Так они что, только видимым спектром пользуются?!

Ландшафт внизу состоял из участков густого леса, сияющего в черно-белом, инфракрасном изображении. Дикие заросли порой прорезали темные, едва заметные полосы.

— Тектонические трещины? — спросила Вера.

— Дороги.

Линдсей объяснил методику наземных путешествий в условиях гравитации, рассказав о поверхностях с низким коэффициентом трения. Городов они пока что не замечали, хотя буйная растительность местами становилась реже, образуя подозрительные пятна.

Пилот опустился ниже. Прибавив увеличение, они жадно разглядывали растительность.

— Сорняки, — заявил наконец Линдсей. — После катастрофы рухнула всякая экологическая стабильность… Нахлынули случайные виды. Когда-то все это, вероятно, были поля зерновых.

— Уродливое зрелище, — сказала Вера.

— Зачастую системы после коллапса именно таковы.

— Крупное энергетическое возмущение прямо по курсу, — перебил их Пилот.

На холмах полыхал лесной пожар — темноту разрезали километры оранжевого сияния. Ревущие потоки горячего воздуха взметали вверх хлопья раскаленного пепла, каскады ветвей и листьев. За огненной стеной светились остовы сорняков, вымахавших в целые деревья. Тлели стволы — тугие пучки одеревеневших волокон. Все трое молчали, до глубины души пораженные чудесным зрелищем.