Антон Фарб - Бег крысы через лабиринт

— Хватит, — сказал кряжистый старик.

Рыжий с недовольной миной опустил свой древний «Калашников» с обмотанным изолентой цевьем.

— Я — Ираклий, — сказал пожилой. — Вы — мои пленники. О вергельде поговорим потом. А пока… — Он вытянул широкую мозолистую ладонь и Касиан трясущейся рукой вложил в нее ключи от «Хаммера».

Ираклий швырнул ключи рыжему и скомандовал:

— Этих двоих — обыскать и посадить в мою новую машину. Исполняйте, вахмистр!

В простенках между двухъярусными койками легионеров висели блеклые, выцветшие плакаты, за долгие годы утратившие и глянцевый блеск, и вызывающую пестроту красок. На большинстве плакатов красовались полуголые гетеры из «Плейбоя» и «Пентхауза», с огромными, явно силиконовыми грудями и толстогубыми похотливыми улыбками — секс-идолы имперского плебса, в том числе и доблестных легионеров-десантников, которые каждую ночь мастурбировали на этих скрипящих койках, видя в силиконовых гетерах куда более осязаемый символ Империи, чем все звездно-полосатые флаги вместе взятые.

На других, не менее многочисленных плакатах свирепо корчили рожи огромные мускулистые мавры с перебитыми переносицами и расплющенными ушами. Мавры были в гладиаторских перчатках, а на заднем плане обязательно пылали электрическим сиянием арены Лас-Вегаса. Первобытная свирепость разукрашенных татуировками мавров соседствовала с блестящими хромом и никелем «Кадиллаками» и «Мустангами», несущимися по Великим Дорогам Империи. Судя по количеству плакатов с машинами, эти механизированные идолы были для легионеров предметом вожделения едва ли не большим, чем силиконовые гетеры…

Казарма 101-го воздушно-десантного легиона была чем-то вроде слепка подлинной культуры Старой Империи — культуры языческой, массовой, агрессивной; культуры, захлестнувшей Европу незадолго до Газавата; культуры великой и безвозвратно погибшей… И все потуги возродить ее после Реконкисты были так же смехотворны, как попытки возродить саму Империю — кем бы не мнил себя дофин в Давосе, а феодальный конгломерат, известный как Священная Шенгенская империя напоминал Старую Империю не больше, чем Ираклий — Великого Аттилу.

Касиан вытащил из кармана мобильник и задумчиво повертел его в руках. Рыжий вахмистр умел бить значительно лучше, чем обыскивать: перед тем, как затолкать Касиана в машину, он просто похлопал руками по его пальто, отнял и тут же выбросил бумажник с кредитками, и на том счел обыск законченным, прозевав при этом скальпель, записную книжку и мобильник викария. Первых два предмета Касиан уже использовал — без особого успеха; теперь настала очередь подарка викария.

Касиан включил мобильник и вызвал из памяти телефона единственный хранящийся там номер. Из всего следовало, что это был номер самого викария — у Верховной консистории телевидения был как опыт, так и средства для выкупа своих квестарей из цепких лап варваров, и если викарий сочтет историю Касиана достаточно интересной, у Касиана был шанс выбраться из этой передряги живым, богатым и знаменитым — ради чего, собственно, он и влез во всю эту авантюру…

Касиан нажал на повтор, но мобильник молчал. Сперва Касиан решил, что сели батарейки; но дело было в другом. Военный городок 101-го легиона Империи находился за пределами обитаемого мира; эта территория не была охвачена сетью сотовой связи или нанесена на карты автобанов — и находилась эта терра инкогнита всего в двух часах езды от Рурской промзоны.

Не считая трофейного «Хаммера» у варваров было всего две машины — старый армейский «Урбан-ровер» и «Джип-визигот» со снятой крышей и с установленным на станине пулеметом. Касиана и Тави затолкали на заднее сиденье «Хаммера»; Ираклий сел спереди, а глумливый вахмистр, нахлобучив на голову облупленную голубую каску, уселся за руль. Первым под арку акведука нырнул и растворился во тьме «Урбан-ровер»; за ним двинулись мотоциклы с катафрактами; и только потом вахмистр медленно тронул «Хаммер» с места, поглядывая в зеркальце на замыкающий колонну «Джип».

Ираклий, баюкая в руках автомат вахмистра, обернулся к пленникам и сказал:

— Не вздумайте дурить.

Касиан промолчал, а Тави кивнула.

— Вы ведь нас не убьете? — спросила она.

— Посмотрим, — сказал Ираклий.

Следующие минут пятнадцать тишина в салоне «Хаммера» нарушалась только ровным урчанием мотора. За окнами не было ни единого огонька, и только изредка мелькали занесенные снегом усадьбы фермеров-латифундистов. Индустриальный кошмар промзоны сменился фермерскими цензивами так резко и быстро, что казалось, будто из Рура варвары сразу въехали куда-то на Балканы. В каком-то смысле, так оно и было: опустошенные вечной войной Балканы с каждым годом росли в размерах, наползая на Шенгенскую империю и превращаясь из понятия географического в политическое: сегодня Балканами считались Апеннины, а завтра — Альпы…