Андрей Васильев - Игра не ради игры

Поэтому я решил сделать сразу две вещи, которые задумал: поставил вариться сосиски и после этого вытащил с антресолей коробку, куда добросовестно сваливал старые бумаги и номера сотовых телефонов, записные книжки и ежедневники.

— Где ж он был-то? — искал я телефон Толстого Вилли. — Я ж помню, что записывал его в книжку. Еще тогда Надька Мамедова была, мы бухали, и она все ржала надо мной: мол, кто сейчас книжкой записной пользуется, когда есть телефоны, планшеты и виртуальные ежедневники. А я ей еще сказал: «Вот исчезнет электричество совсем, сдохнут все гаджеты, а у меня телефон Толстого Вилли раз — и есть». А она мне: «Если все электричество сдохнет, то на фиг тебе его телефон?» А я ей: «Я этим листочком костер разведу». И пока мы с ней говорили, Вилли свалил по-английски. А, вот он!

Я нашел нужный номер и внутренне взмолился, чтобы, во-первых, Вилли не поменял этот телефон; во-вторых, его пожизненно не отключил; в-третьих, был в реале или хотя бы вышел в него в течение ближайшего месяца; в-четвертых, не угодил за это время (а мы не виделись года два… или три) в сумасшедший дом (на предмет усиленной геймерской деятельности) или в клинику, связанную с ожирением (фастфуд… чертов фастфуд…); в-пятых, чтобы Вилли за это время попросту не дал дуба.

И — ух ты… после третьего гудка трубку сняли, и голос со знакомыми с безоблачного детства интонациями тягуче произнес:

— Да, я вас слушаю.

— Вилли, ни фига себе. Днем — и в реале. Чего случилось-то?

— А, Никифор, привет (в школе, да и после нее меня звали Никифор или Киф — производная от фамилии Никифоров). Я на работе. Кто ж мне тут играть даст?

— Ты на работу устроился? Ты ж нонконформист, борец с системой. Пассивный, конечно. Чё, смена идеалов?

— Я с системой борюсь, она со мной. Я с ней в сети, она со мной в реале. Я программным кодом, а она голодом, отсутствием тепла и табака. Кушать захочешь — и на работу пойдешь. И про пассивного ты полегче. Хорошее слово, но есть в нем что-то… «Пассивный борец» — звучит как-то оскорбительно. Тебе чего надо, чего звонишь-то? Ясно, что не просто так. Ты уж года три как не проявлялся.

— Ты в «Файролл» играл? — напрямую спросил я.

— И сейчас играю. Ну не прям сейчас, конечно, но каждый вечер в игре, — помедлив секунд десять, ответил Вилли. — А тебе зачем?

— Статью я пишу о «Файролле». Вот, начал играть. Денек поиграл, шестой уровень взял, тут меня и грохнули. Вилли, вряд ли во всем мире есть человек, который лучше, чем ты, объяснит мне, как, чего, куда и почему.

Мне показалось, что мой собеседник как-то с облегчением выдохнул.

— Да конечно, не вопрос. Ты где сейчас?

— В Эйгене. На точке возрождения.

— А, это у Западных ворот. Налево от входа, метрах в трехстах, есть таверна «Одинокий тролль». Недорого и прилично. И кабинеты имеются, чтоб не помешал кто спокойно поговорить… Давай там в семь вечера по Москве. Я с работы приду, пожру — и туда.

Я согласился не думая.

— Тебя сколько раз на перерождение-то пускали? — поинтересовался Вилли.

— Один.

— Всего? У-у-у. Я по первости столько летал. Раз триста, если не больше. Ладно, до вечера!

И Толстый Вилли повесил трубку.

— Ну да, унизительно, — твердил я себе. — Но, в конце-то концов, тут каждый второй так бегает. В подштанниках. И потом, это не реал.

Я пытался заставить себя дойти до кабака «Одинокий тролль». Вроде бы — триста метров, чего тут идти. Вот только это не маленький городок, где бродит максимум два десятка игроков, а Эйген, столица. И эти триста метров засчитываются, как один к трем по сравнению с большинством мест Файролла. А потом еще таверна, где встретят глупым ржанием и шуточками.

И все-таки я заставил себя встать и пойти. Когда я вошел в ворота, то ждал какой угодно реакции, кроме той, которую получил.

— Чего, браток, полетать отправили? — спросил бородач-лучник, проходящий мимо.

— Я б дала тебе штаны, но я их не ношу, — с сочувствием сказала магичка, стоящая у книжной лавки.

— Ох уж эти агры, — пробурчал мрачный гном. — Открой окно обмена.

Я открыл, и туда упали десять золотых.

— Портки купи. И рубаху. Не срамись, — сказал гном и, не слушая моего «спасибо», быстро уковылял на коротеньких ножках.

«Надо же, — удивился я. — Народ-то большей частью отзывчивый».

Я почти уже дошел до таверны, когда услышал рев, в котором почти не было ничего человеческого.

— Эй, голопопый, — горлопанил здоровенный варвар, весь в железках и с огромным боевым молотом за спиной. — Иди сюда, я спою тебе колыбельную.