Ник Трой - Нейросеть

Я зажмурился, на щеках снова появилось странное щиплющее чувство. Пальцы нащупали струпья засохшей крови и вязкого геля. Остро пахнет блевотиной и паленой изоляцией.

Новая попытка открыть глаза. По щекам от слишком яркого света побежали слезы, кожу защипало. Но кое-что увидеть я смог.

В позе эмбриона я лежу на полу кабинета. Свет течет сквозь единственное окно в комнате. Почему-то, он зыбкий, как дым. И только спустя минут пять я с трудом соображаю, что это действительно дым на фоне окна. Откуда он?

Попробовал пошевелиться. Получилось едва-едва. Боль ушла, оставив тягостное послевкусие истощения.

Очень осторожно я сел, по груди потекла кисло пахнущая жижа рвоты пополам с кровью.

От усилия закружилась голова, и, чтобы опять не рухнуть в беспамятство, я закрыл глаза, глубоко и мягко дыша. Постепенно в голове начало проясняться. Я услышал незнакомый треск, громкий скулеж под дверью кабинета. Но едкий запах гари мешает мыслить четко, путает, заставляет желудок спазмировать.

Наконец, то ли от треска, то ли от Максового плача под дверью, я не выдерживаю и снова открываю глаза.

Три монитора на столе уничтожены. Остались лишь корпуса с торчащими изнутри микросхемами. Экраны оплавлены и вытекли.

Внизу, под столом, картина не лучше. Из воздухозаборных решеток системного блока выплескивается сине-красное пламя, жирным столбом поднимается удушливый дым, уже начал гореть стол. Капает расплавленная изоляция с проводов, на полу уже целое адское озеро горящей резины. Потолок над столом почернел, его лижут языки пламени из отверстий сервера.

Постанывая от усталости и тошноты, я дополз к двери кабинета. Чтобы подняться к дверной ручке и надавить, открывая, понадобилось энергии больше, чем у меня было…

Очнулся в следующий раз от назойливого языка Макса. Пес, лежа на брюхе, с ужасом косился на пламя и, поскуливая от волнения, вылизывал мне лицо. Увидев, что я пришел в себя, взвизгнул жалобно, пополз прочь из кабинета. Заметив, что я продолжаю лежать, верный пес, преодолевая природный ужас перед огнем, подполз снова. Осторожно взял меня зубами за воротник футболки и потащил вон. Ткань затрещала, собралась складками на груди и впилась в подбородок. Именно это дискомфортное чувство заставило меня заворочаться. Я сел в прихожей, перед глазами пляшут огненные мухи, голова идет кругом.

К Максовому ужасу, я, не говоря ни слова, поднялся. На негнущихся ногах доковылял к щитку напряжения: пробки выбило. Затем долгое путешествие в жилую комнату. Макс все это время крутится рядом, поскуливая и прижимая уши. В глазах мольба, мол, пойдем отсюда, хозяин! Нужно спасаться!

В кладовке огнетушитель нашел с пятого раза, перед глазами все расплывается, соображаю туго. Обратно до кабинета добрался уже вдвое быстрей, видимо, стал приходить в себя.

Макс завизжал в страхе, когда огнетушитель изверг поток пены. Я сжимал скобу до тех пор, пока мои легкие не закипели от недостатка кислорода. Пришлось вдохнуть, но тут же закашлялся, внутренности ожег ядовитый дым.

Измазываясь в пене, густо перемешанной с осадком копоти, добрался к окну. Но оплавленный шпингалет не поддавался. Уже не соображая ничего, швырнул туда опустевший огнетушитель.

Звон оконного стекла, будто обрушивающееся сознание, и порыв свежего ветра сбил меня с ног…

Очнулся я почему-то в кровати. Долго лежал, вспоминая, как добрался сюда, но в памяти обугленный провал. Попробовал встать, получилось легко, боль и головокружение отступили. Зато приступ кашля скрутил минут на пять, едва легкие не выплюнул.

Лежащий на полу Макс поднял голову, на морде искреннее беспокойство, большие коричневые глаза полны слез.

— Нор… нормально, — прохрипел я. — Все нормально…

Судя по выражению в глазах пса, он мне не поверил.

Я глубже зарылся под одеяло, по квартире гуляют сквозняки, гоняя пластмассовый пепел и засохшую пену. За окном разгар дня, к моему удивлению, тускло светит солнце и небо практически чистое, словно дождливая осень закончилась.

Осторожно сев на кровати, я нашел на тумбочке давно забытые сигареты и зажигалку. Это сколько же я не спал здесь? День, месяц? Нет, не помню…

Чиркнула зажигалка, в бумажном цилиндрике громко захрустели табачные крошки. Раненные гарью легкие не вынесли такого издевательства, и меня снова согнуло в приступе кашля. Пришлось раздавить начатую сигарету в пепельнице.

— Живой я, живой… — Я потрепал Макса по загривку, а то пес чуть не плачет, глядя на мои страдания. — Подумаешь, с кем не бывает — маленький пожар… черт…