Дмитрий Кузьмин - Любимец Богов

Я активировал подаренный бонус и увидел, как индикатор жизни меняет цвет с красного на золотой. В руках сам собой возник светящийся шар хаоса – если раньше это была просто смесь оранжевых и зеленоватых волн, которые боролись друг с другом, то теперь шар представлял собой сердцевину из настоящей лавы, окутанной салатовым свечением. Золотистая пелена застилала сознание. Прежде чем провалится в эту лавину ненависти, я успел швырнуть в седого заклинание и шепнуть бесу: «Атакуем». После этого все исчезло в лучах золота, и я превратился в сеющего смерть.

- Эхей! Кречет! Очнись! – я услышал голос, доносящийся издали.

- Черт, да хватит его будить. Хватай за плечи, и понесли! – кажется, это рявкнул Рут? Кто-то подхватил меня под мышкой, сустав пронзила струя боли.

- Хватит! Стой! – завопил я. И это мой голос? Казалось, это хрипит старик, прокуренный настолько, что не может внятно двигать языком.

Я открыл глаза. Картина вокруг скорее напоминала место военных действий, чем таверну. Разбросанные осколки, иначе не назвать, стульев и столов, барная стойка проломлена и вся покрыта кровоподтеками. Несколько человек, изломанных, с оторванными конечностями, сгрудились на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. В изуродованном огнем человеке посредине зала можно было узнать бармена – тело седого мужчины было все в ожогах, на лице воспалились волдыри. Остальные валялись на полу, с проломленными черепами. Похоже, кроме нас троих из живых в баре никого не осталось.

- Черт! Что ты с ними сделал?! – в голосе Шекли звучало восхищение. Воин придерживал меня за плечи. – Когда ты ворвался сюда, я уже прощался с жизнью. Что это за штука была с тобой?

- Это был бес. После первого убитого в городе я научился призывать помощников, - объяснил я, ужаснувшись, насколько холодно звучал мой голос. Черт, неужели все это устроил я? Трупы, оторванные руки, ноги, залитый кровью бар. Сколько теперь на мне убитых? Десять?

- Как ты вообще смог это сделать? – возопил Шекли.

- Подарок от администрации. Смена класса, - кротко объяснил я. Похоже, подарок был такой же, как и класс – с подвохом. Хорошее побочное действие – я вообще не помнил, как натворил такое.

- Хватит трепаться! Я связался с Ришелье –Нас ждут на базе! – зарычал Рут, заканчивая обирать труп бармена. – Все, сваливаем отсюда, пока стража нас не замела. Взяли на свою голову вивисектора.

Мы выскочили из бара и помчались в сторону центра города. Выбегая, Рут бросил факел, огонь занялся, подбадриваемый разлитым крепким спиртом. Кажется, лучник смотрел на меня с опаской?

Услышав крики, доносящиеся из соседнего квартала, мы побежали с удвоенной скоростью. Я никак не могу забыть то жжение, что принесло мне погружение в золото. А еще, ловил я себя на мысли, укоров совести от сделанного совсем не ощущалось. Наоборот – спокойствие, будто я наконец-то нашел свое место.

Первая капля лавы нехотя выбралась из переполненного жерла вулкана Монте-Хеленс. Пузырясь, раскаленная жидкость добралась до сухого кустарника, семена которого с десяток лет назад принесли на гору птицы. Под деревцем расположилось гнездо адского кондора, пяток крупных, едва поместившихся бы в ладонь, яиц, были сложены в корзине из сплетенных веток вереска. Лава, вступая в контакт с хворостом, зашипела, гнездо занялось огнем. Яичная скорлупа потрескалась, на волю выбралась серая слизь, стекая по выпуклому боку.

Кондор в это время облетал жерло, наблюдая, как жидкий огонь покрывается пеной. Почувствовав, что будущие дети в опасности, птица по широкой дуге развернулась и рванулась к гнезду. Набрав скорость, она ринулась вниз, и затормозила перед самой землей, широко размахивая крыльями, но сделала лишь хуже – от ветра, рожденного кондором, огонь лишь расшалился еще больше, и гнездо полностью покрылось пламенем.

Птица бросалась в языки огня, сжигая перья, оставляя в углях кусочки когтей. Неловкий пируэт – и на клюве остались обугленные следы. Из яиц вытек сизый белок и сейчас быстро сворачивался, превращаясь в коричневатую дрожащую массу.

Внутри вулкана затрепетала магма, кора планеты пошатнулась, оставляя глубокие трещины на поверхности. Толчок, еще один – и запертая лава ринулась наверх, фейерверком озаряя окрестности. На землю посыпался огненный дождь, хлопья лавы, будто снег, осыпали редкие деревья. Все живое стремилось прочь, и лишь плач кондора, что так и не увидел первенцев, разносился над реками лавы, которая сжирала все живое, встречающееся на пути.