Дмитрий Сахненко - Гремлин. Принуждение к Игре.

Табак в игре есть, но стоит он… раз в десять дороже, чем в реале. И это притом, что стоимость пачки сигарет перевалила за пятьсот рублей. Вот такая борьба за здоровье нации. Отец не курит, я балуюсь, мне пачки на полтора месяца хватает. А вот дед мается. Он, конечно, не бедствует, как-никак совладелец таксомоторной фирмы. Но все равно считает жлобством, такие бабки за курево отдавать. Перешел на трубку, даже самосад на даче пытается выращивать. Он и живет на даче. Как бабушки не стало, сидит там невылазно. Соседи такие же пенсионеры, летом ко многим внуков привозят, а зимой они сами по себе. В складчину себе клуб построили.

Наверное, самое сложное место работы, для официантов. Посудите сами — каждый посетитель, это совладелец. А с другой стороны, строили для себя, и не за ради прибыли. Буйных нет, привычки каждого известны, за полночь редко кто засиживается. И то если матч какой-то или партия в преферанс затянется. Так и отпустить могут, сами хозяева и закроют. Да и охрана к тому же.

Помимо пятерых крепких мужиков, бывших военных, чуть ли не в каждом доме собаки есть. Только у моего деда три нюфа живут. Сейчас они уже старенькие, а вот лет пятнадцать назад я их в санки запрягал, тогда еще пятеро нюфок было. И давай по поселку рассекать. Днем сестру катал, а вечером соседскую девчонку. Помню, как-то перевернулись мы с ней, прямо в сугроб…

Что-то меня опять не туда понесло. Надо куда-то уже с этой крыши валить. Так, судя по карте до моей каморки в пансионате «Три звезды» два километра по прямой. Но мне туда пока не надо. Есть срочное дело, а именно повязка для Греты. С утра к Октаму, не могу же я Греточку, да маленькая, да, до обеда замотанной в простыню таскать. Наверное, и у Ментиша и у Йогиля найдется что-то подходящее. До Ментиша ближе, но пойдем к мастеру. Может он мне еще на один возникший вопрос ответит.

— Кто там ломится, на ночь глядя?!

— Это я, ваш скромный ученик, мастер Йогиль!

— Скромные утром под дверью стоят, а не ночью в дом ломятся! Заходи, с чем пожаловал?

— Да вот, — начал я переступая порог, — видите какая оказия приключилась. Греточка моя повязку потеряла, а без повязки совсем труба. Ни из дому выйти, ни по улице пройти.

— А от меня что надо?

— Может у вас найдется повязка для окаянной кувалды?

— Деда! Кто там пришел? — со второго этажа спускалась Ирнель, младшая внучка мастера.

— Да вот внучка, мой нескромный ученик пожаловал.

— Ой! Какая прелесть! — для того чтобы назвать Грету прелестью надо иметь специфическое чувство вкуса. На внучку упала картина, — еще и вредничает!

— Да, Ирнель, — улыбаюсь потирающей голову гремлинше, — она не только вредничает, если ее лиловый глаз не прикрыть — беды не оберешься, за тем и пожаловал.

— Ой! Бедненькая, а у меня, кажется, есть кое-что подходящее. Не уходи, я быстро.

— Да куда уж я уйду.

— Вот и славно, вы пока с дедушкой чай попейте, а я быстро, кое-что поправлю и принесу, думаю ей понравиться. — Ирнель зарделась и убежала наверх, оставив меня в недоумении.

— Что встал как конь ретивый? Пошли чаем попотчую, заодно и расскажешь, в какую переделку угодил.

— Да с чего вы взяли, мастер?

— С чего? Да с того что у твоей кувалды бедовость повысилась. А это так просто не происходит. Для этого многим насолить нужно.

— Вот как-то так, еще и печать эта, — я распахнул рубаху, чтобы продемонстрировать печать Тьмы на своей груди, — и что с ней делать ума не приложу.

— А зачем что-то делать?

— В смысле?

— Ну, если хочется поманьячить, так она тебе только поможет, правда отмываться, потом устанешь. Но повеселиться успеешь.

— И вы так спокойно об этом говорите? — реакция Йогиля была для меня полной неожиданностью.

— А что тут такого? да на мне этих меток, — мастер распахнул рубаху — на его груди не было свободного места от всевозможных значков, — на спине и то их шесть! Ты же гремлин! Тебе все эти метки и печати до одного места. Плюнуть и забыть. Бонусы давать могут, а наказание — извини, подвинься. Мы Гремлины! Мы не признаем богов, боги для нас только союзники или враги, но не повелители.

— А это что за метка? — я ткнул в странный значок на плече мастера.

— А это не метка, — Йогиль улыбнулся, — это меня жена укусила.

Дверь открылась и на кухню вошла Ирнель, увидев нас голыми по пояс, она опять зарделась.

— Вот, это для твоей Греты, — не смотря на меня внучка мастера протянула мне кусок материи, и не дожидаясь ответа вышла. Мое «спасибо» разбилось о дверной косяк.