Николай Трой - Машина Ненависти

Москва, 2 октября

Что-то ему не нравилось в нынешнем деле. Не то чтобы Волошин привык доверять интуиции, ему никогда не нравились все эти мистические разговоры о ней, но сейчас не мог отделаться от чувства, что упустил из виду нечто важное.

Такие парни, как сын Хозяина, просто не станут обращать внимание на мелочь вроде прыгнувшего с крыши Торомышева. А если и станут, то все закончится банальным избиением и, как они это называют, «опусканием».

Но факт остается фактом, они гнались за ним.

Зачем?

Виктор решил об этом не говорить. Пришлось заехать к троице «загонщиков».

Старый знакомый полицейский встретил его радушно, особенно обрадовался гостинцу из стандартного набора: бутылка дешевого виски, банка икры и пара зеленых банкнот. Без разговоров пропустил в ИВС, где томились до суда помощники Виктора.

Спустившись в подвал, где располагается местный изолятор временного содержания, Волошин попросил знакомого:

— Толян, мне лишние уши не нужны, тут особое дело.

— Что нужно?

— Выведи этих парней, я тут с ними поговорю. Не хочу, чтобы там всякая шушера меня видела.

— Да говно вопрос, Димасик!

Зазвенели ключи, дверь изолятора приоткрылась. Оттуда дохнуло жгучей смесью из вони пота, мочи, дешевого курева и хлорки.

— Эй, вы трое! — гаркнул Толян. — На выход!

Волошин поразился мгновенной перемене в голосе полицейского. Только что он излучал лакейское, чуть злое радушие; а сейчас приобрел какой-то ржавый металлический оттенок.

В коридор по одному вышли трое здоровяков. Волошин профессиональным взглядом определил: двое тупых качков, а вот третий долго и серьезно занимался какой-то борьбой, скорее всего самбо. Оно сейчас снова в моде.

— Ты кто такой? — буркнул самбист, разглядывая Волошина исподлобья.

Устранитель Проблем проводил взглядом полицейского, а, когда остался с парнями наедине, безапелляционно заявил:

— Надо поговорить.

Самбист хотел было воспротивиться, но внезапно наткнулся на взгляд Волошина. Там, в холодном стальном логове, ждала своего часа готовая к броску ядовитая змея.

Судорожно проглотив возражения, парень заговорил, стараясь больше не смотреть в глаза незнакомца…

— Узнал что хотел? — осведомился Толян, закрывая за парнями дверь в ИВС.

Волошин неопределенно качнул головой. Полученные сведения были уж слишком размытые. Так сразу и не скажешь: полезные или нет? Парни Виктора неохотно сознались, что видели весьма странные манипуляции Торомышева с незнакомыми и явно дорогими гаджетами. Причем — на улице. Особенно заинтересовали скучающую молодежь странного вида очки. По словам самбиста, Торомышев будто играл в виртуальную реальность.

«Дьявол, — пронеслось в голове у Волошина. — Черт бы побрал все эти штучки! Может, стоит подключить специалиста, чтоб проверил? Или это уже не важно? Виктора я вроде бы и так отмазал…»

Голос Толяна вывел его из раздумий, Волошин переспросил:

— Чего?

— Выпьешь, говорю?

Волошин хотел было отказаться, когда вспомнил о еще одном пункте. Устраняя проблемы Хозяина, нужно быть законченным педантом и не пропускать ничего.

— П-пойдем, — легко согласился он. — С удовольствием.

Заперлись в кабинете Толяна. Аппетитно хрустнула крышечка на бутылке. Из холодильника появился батон белого хлеба и масло. Икру Толян не накладывал на бутерброды, а будто побрызгал ею, но Волошин предусмотрительно отмолчался.

После третьей рюмки паленое виски уже перестало жечь горло. Когда Толян закурил, Волошин осведомился:

— Слышь, братан? А этот Т-торомышев…

— Размазня?

— Что?

Толян хохотнул:

— Ну, знаешь анекдот старый?

Волошин покачал головой.

— Сидят, короче, в кабинете Ленин, Крупская и Дзержинский. Ленин, типа, говорит: «А слабо вам, Феликс Эдмундович, в окно прыгнуть во имя революции?». Дзержинский отвечает: «Говно вопрос!», и сигает вниз. Ну, Ленин, значит, подходит к окну, смотрит вниз, и говорит так расстроенно: «Ну вот, Наденька, а говорили: „Железный Феликс, Железный Феликс“… а он — размазня!»… га-га-га… понял, да? Нет, понял — «размазня»!..

Волошин знал этот анекдот, и смеялся ровно столько, чтобы не обидеть гогочущего Толяна, но на душе остался осадок.

«И я не пример для подражания, — подумал он, — но что стало с людьми? По сути, Торомышев ведь обычный неудачник, но он не заслуживает…»

Подумал, и тут же обрезал себя. Нет, слабости все это! Пусть Толян ржет над чем хочет, может это его профессиональная деформация, как у позитивного доктора Ливси из культового мультфильма «Остров Сокровищ». Пусть… А ему еще предстоит побеседовать с родителями Торомышева, дать, так сказать, отступные. Чтобы все остались… ну, если хотя бы не довольными, то пусть уж хотя бы молчаливыми.