Терентий Гравин - Азарт (СИ)

- Не обязательно. В подобных зонах добычи старатели такими удобными входами прикрывают помещение в самой толще скалы. Там могут быть и мастерские шорников, и жилые помещения, и кухни со всем необходимым. Ведь вся эта толпа должна где-то отсыпаться и отъедаться, правильно?

- Верно, не сообразил...

- Вот и давай, дуй, исследуй доставшееся нам хозяйство. Потом, если найдёшь факела или лампы керосиновые, можешь и в тоннель заглянуть. Воду, кстати, поищи в первую очередь - нам лошадей поить.

Мелкий готов был броситься выполнять поручения, но сомневался в адекватности и миролюбии продолжающих носиться и ржать лошадей:

- А они меня не затопчут?

- Старайся делать свои дела, как бы на коней совершенно не обращая внимание. Они так быстро успокоятся и привыкнут к нашему присутствию. Ну а если всё-таки проявят агрессивность, не тушуйся, кричи на них громко и не жалея лупи древком своего копья по лошадиным мордам и крупам. Они почувствуют твою силу, и уже не будут кидаться или свой норов показывать. Только смотри, сам наконечником копья руки не порежь!

Актуальное замечание, если учитывать, что узкая полоска стали рассекает лемех плуга. Пятница на это кивнул с пониманием, потом закинул арбалет за спину, перехватил свой Шершень удобнее, да и двинулся к сарайчикам.

Я умаялся собирать и проверять целостность многочисленной упряжи: сёдел, уздечек и хомутов. Благо, что всего в достатке висело на столбах опор навеса и лежало прямо в телегах. Правда последние, часто попадая под дождь, сильно покоробились, искривились, придя в совершенную негодность, но и целёхоньких хватало с избытком.

Лошади, видя, что на них никто не бросается, в самом деле, успокоились, хоть и старались держаться от меня на безопасном расстоянии. А я на них внимания не обращал, сосредоточенный на сборке и осмотре сбруи. Саша же обследовал помещения за первой дверью, которые оказались тремя просторными казармами. Там же отыскались и туалеты, и душевые. Вот только воды не было.

Прокричав мне результаты своего осмотра, Пятница устремился во вторую дверь, и что-то долго не показывался, пока я был занят выбором ременных подпруг - весьма важной детали при креплении седла. Но, несмотря на занятость, я не забывал наблюдать и за входом: не хватало мне только, чтобы нас врасплох застали решившие пойти в атаку гули. Поведение этих тварей совершенно непредсказуемо - могут, что угодно учудить.

Поэтому резко вздрогнул от неожиданности и уронил очередной предмет сбруи, когда чуть ли не над моим ухом раздался лошадиный всхрап. Естественно, что я отскочил на метр, и с минуту мы рассматривали друг друга. На меня смотрела лиловыми глазами та самая лошадь, у которой на голове оставалась частично надорванная уздечка. Причём я только теперь рассмотрел внушительный живот кобылы, готовой вскоре разродиться жеребёнком. И потом понял, почему почти одичавшая лошадь пришла к человеку. Уздечка за полгода, превратилась для животного в пыточное ярмо. Покусанный, изломанный загубник, провоцировал постоянные ранки, покраснения, жуткие опухоли и прочее. Даже сложно было понять, как несчастная кобыла до сих пор умудряется нормально щипать траву?

Крайняя необходимость превысила страх животного перед грядущим подчинением. Пришло понимание, что только человек сможет снять обрывки уздечки, которые доставляют огромное мучение, и хорошо, что в лечении подобных ссадин, царапин и нагноений я хоть немного разбирался. Опытные конники всегда возят с собой мази из трав и нужные лекарственные вытяжки, которыми покрывают царапины, точки укусов слепней, а то и более тяжкие раны. И пока я перебирал амуницию, отыскал подобных средств предостаточно. Вот и взялся за лечение.

Вначале плавно поднял руку, погладил кобылу по спутанной гриве. Потом использовал найденные мази, покрывая ими напухшие губы животного, наружные части дёсен около резцов и клыков, и только после этого стал аккуратно снимать узду. Показательно было не только её поведение, но и всего стада. Пострадавшая особь стояла смиренно, стараясь не шевелиться, и могло показаться, что её ничего не беспокоит и не пугает. Но по ускоренному сердцебиению, стало понятно, насколько она себя старается сдерживать в подобном состоянии. Если обычно сердцебиение достигает у лошади тридцати, сорока ударов в минуту, то сейчас оно превышало восемьдесят, а то и девяносто. Словно бедняга шла вскачь, да ещё и с седоком.

Остальные коллеги по табуну тоже нервничали, топтались неподалёку, порой угрожающе ржали и всем видом показывали: "Обидишь нашу будущую мамзель, мы тебя на ремни пустим!"