Дмитрий Кравцов - Третий источник

— Это еще зачем? На ужин?

— Да что ты только о еде! Подумай о чем-нибудь высоком, духовном. Совсем, как Фантик в старые добрые и, как Толяныч сильно подозревал, безвозвратно канувшие, времена одернула Лиз.

Ему тут же тоскливо прищемило сердце. Вот ведь, бляха-муха! Кажется, что прошла целая вечность: Менделеевская, герцогиня, обжималки на нулевом уровне… И, чтобы не показать ведьме собственных метаний, Толяныч потер живот, имитируя этакого проглота, а на самом деле пытаясь почесать рунический рубец — зажил, но чешется, сволочь, немилосердно. Ухмыльнулся:

— Не могу. Не могу я думать ни о чем духовном. — Хлебнул пива, которое успело утратить вкус то ли с расстройства, а может просто выдохшись. Что-то во мне, похоже, выдохлось.

— Вот для этого нам курица и пригодится.

— Для духовного?

— Да. Достань ключи. Вот здесь, в кармане… — Она мотнула головой, держа клетку обеими руками. — Да не в заднем!

— Доверяешь? Такое интимное место? — Толяныч не преминул засунуть ладонь и в задний карман. Эх, ущипнул бы, да уж больно джинсы у нее тесные. — Где тут они?

Его ладонь медленной змеей вползала в карман, и он уже почувствовал ладонью тепло сквозь плотную ткань… Ах, бляха-муха!!! Больно кусается, зараза!

Руку пришлось выхватить и ухватиться за укушенное плечо. Брелок звякнул об асфальт:

— Вот, вот ключи… — Плечо горело. Он оттянул майку, пытаясь определить степень повреждения. — Что ж ты! То лечишь, а то, понимаешь… Ну ладно, ладно! — Ключи пришлось поднимать. — Да что я у тебя каждые пять минут прощения просить должен?!! Куда ее?

Матрена в салоне встала на задние лапы, высунув мордочку в открытое окно, и нюхала воздух вполне так плотоядно. Она в жизни никогда не видела живой курицы, но, похоже, инстинктивно знала, что с ней делать. Толяныч и Лиза одновременно посмотрели на кошку, переглянулись… И до того это вышло синхронно, что оба расхохотались над разохотившейся вдруг Матреной, над выражением своих лиц, над дурацким центром Москвы, да и над самой ситуацией, налаживая неуловимой тонкости взаимный контакт, очень похожий на преддверие той самой ловушки.

«Всему свое время, так она вчера сказала? Ну-ну.»

— Давай в багажник. — Сказала Лиз, сдувая упашую на глаза рыжую прядь.

— А зачем тебе вообще ключи понадобились, если ты сначала не собиралась ее туда класть? — Спросил Толяныч, а сам уже отпирал багажник, куда она осторожно погрузила курицу. — Дай-ка, я сам ключи на место положу.

— Фигушки! Залезай в салон, давай!

— Лезу, милая, лезу… А ну подвинься, Матрена.

— Все. Теперь можно и в Бор!

«Надо же, а ведь еще десять дней назад я сам говорил ту же фразу. И чем все кончилось?» — но у Толяныча сформировалось явное предчувствие, что сейчас все выйдет чики-чики.

Машина лихо взяла с места.

Когда стекла машины обрели полную прозрачность, у Толяныча невольно вырвался восхищенный вздох — раскинувшаяся внизу гигантская чаша Серебряного Бора напоминала горную долину или жерло давно остывшего вулкана. Только вместо скальных стен вниз уступами спадали жилые массивы Крылатского и Строгино, белой бородой сказочного богатыря трепетал знаменитый Крылатский Каскад искусственных водопадов, внизу в туманной кисее серебрилось русло Москвы-реки, похожей отсюда на гигантскую рыбу, пестрящую черточками яхт и аквациклов. А над всей этой картиной серебрились пять золотых шаров метеостанций, готовые в любой момент задействовать свои синоптические генераторы на защиту этого благословенного места и чудом уцелевшего старого соснового бора, давшего экологической зоне номер четыре свое имя.

— Постой! Останови! — Закричал Толяныч в черное матовое забрало шлема. — Дай посмотреть-то!

— Отстань, Фант. За нами может быть хвост! — Равнодушие ведьмы могло объясняться только тем, что она эту картину наблюдала через два дня на третий. Но Толяныч-то всегда попадал в Сер-Бор как простые смертные — на пневмо-маршрутке через нулевой уровень, а что можно разглядеть в той трубе? Вот то-то, что ни хрена, и теперь, захваченный зрелищем, он на время даже позабыл о собственных неприятностях. В прозрачном небе парил полосатый дельтаплан.

Толяныч даже позабыл про полумертвого Фантика, однако упоминание о хвосте вернуло его к суровым реалиям:

— Ладно, ну хоть притормози чуток…

Но Лада напротив прибавила ходу и через мгновение ухнулась в головокружительный серпантин подъездного спуска. Только крякнул вслед полосатый столбик пропускного поста — у Лизы оказался личный пропуск в Бор!!! То есть, не только на проход — пройти-то можно и по билету, а именно на въезд на территорию на автомобиле. Стало быть, у нее здесь должен быть личный дом.