Брюс Стерлинг - Распад

— А я не отношусь к нижнему крылу, сэр?

— Оскар, нижнее крыло есть только тогда, когда есть верхнее. Ничего не будет работать, если я не создам оппозицию самому себе. Верхнее крыло — самая важная часть игры. Это верхнее крыло должно сверкать. Оно должно быть оригинальным и знаменитым. Оно может быть пророческим. Оно должно почти что иметь смысл. И оно не должно никогда, даже частично, работать.

— Понятно.

— Я особенно озабочен коалицией пролов и ученых. Эти люди не знают удержу ни в чем. Они уже потрясли наших промышленников, угрожая им своими исследованиями. Они являются единственным действительно новым и сильным движением в современной политике. Они не могут быть в моем лагере. Я не могу их купить или уговорить. Они унаследовали радикалистскую традицию, идущую из прошлого, когда мотив исследовательской деятельности был главной движущей силой, которая преобразовывала западное общество на протяжении почти шести веков. Уничтожить их было бы преступлением, все равно что лоботомировать страну. Но позволить им жить так дальше — нездоровая позиция.

Президент глубоко вздохнул.

— Поскольку дополнительные доходы от их исследований построили американский капитализм, тот, что позже потерпел крушение, привели к подъему уровня мирового океана, отравлению поверхностного слоя почвы, разрушению озонового слоя, проникновению радиоактивных элементов, привели к росту народонаселения, к прекращению роста населения, к пожару в Вайоминге… да нет, даже хуже. Намного хуже. Теперь они собираются исследовать наши мозги подобно девственному Новому миру. Кто-то должен всерьез заняться этими людьми. Я подозреваю, что вы как раз подходите для этой цели.

— Думаю, что понимаю вас, сэр.

— Они совершенно не ориентируются в политической реальности, но распахивают двери, ведущие за пределы человеческого сознания, и их надо остановить. Я думаю, здесь нужны тонкие меры. Нечто привлекательное. Нечто сулящее известность. Что-нибудь, что заставит их перестать быть новым вариантом Франкенштейна и придаст артистизм. Современная поэзия — это было бы идеально. Стоит гроши, вызывает огромное возбуждение в малых социальных группах и не имеет никакого социального эффекта. Потом, я думаю, абстарктная математика. Ничего практического, что-нибудь сложное и абстрактное.

— Вы не можете положиться на математику, сэр. Она всегда оборачивается каким-нибудь практическим приложением.

— Тогда компьютерная симуляция. Крайне, крайне трудоемкая вещь, сложная, детальная симуляция, которая никогда не будет иметь ничего общего с реальностью.

— Думаю, это ближе к тому, чтобы получить задуманный вами результат, однако сейчас в науке никто не принимает кибернетику всерьез. Эта линия исследований прекращена, это неуклюже и не модно. Даже биоисследования и генетика сейчас более распространены. Все, что связано с познанием, сэр. Это последнее, что у них осталось.

— Вы, должно быть, переживаете по этому поводу. Возможно, вам удастся убедить их попробовать заняться чем-то более изящным…

— Господин Президент, есть одна проблема. Вы просите меня внедриться туда и предать их?

— Оскар, я прошу вас просто быть политиком. Это не дело — распахивать двери неизвестно куда, за пределы человеческого мышления! Это не наша работа. Наша работа — установить справедливость, способствовать спокойствию внутри страны и повышению общего благосотояния! Этой цели нам, политикам, никак не удается достичь. Знаете что? Это крайне неприятная вещь — наблюдать, как целая нация сходит с ума. Но так и происходит. С самой великой некогда страной, самой великой на земле! Япония, Германия, Россия, Китай… а у нас, американцев, больше ни гроша в кармане. Мы едва держимся на ногах. Мы были удачливы раньше. Это могло бы повториться в будущем.

— Сэр, вы не считаете, что научное сообщество — в том виде, как оно есть, — должно быть оповещено об этом. Они ведь тоже граждане, не правда ли? Они скорее даже умные граждане, если их чуточку ограничивать. Честно говоря, сам я не думаю, что обманывать их — хорошая тактика в долговременном плане.

— В долговременном плане мы все умрем, Оскар.

— Господин Президент, вы предложили мне воистину сказочную работу. Я сознаю ее важность. Я очень признателен вам за доверие. Я даже предполагаю, что у меня есть способности, чтобы справиться с ней. Но прежде, чем я дам согласие на это — как это лучше назвать? Некий макиавеллизм, наверное, — мне нужно узнать одну вещь. Мне нужно, чтобы вы откровенно прояснили мне лишь один вопрос. Вы на ставке у гол-ландев?