Артём Свечников - Между игрой и жизнью

Ослеплённая своей красотой и популярностью, она даже не заметила смерти своих родителей. Стыдно признаться, но сейчас она не может вспомнить время года, когда их хранили. Вроде, была весна или осень, а может быть, — позднее лето? Тогда ей казалось это не важным, родители ушли, но у неё осталась целая куча друзей и поклонников. Сама мысль об одиночестве тогда казалась полнейшим абсурдном.

Всё исчезло в один миг. Последний осколок детских иллюзий был растоптан человеком, которому она предложила себя в качестве оплаты долга. Она никогда не забудет гримасу призрения на его лице и слова о престарелой зарёванной шлюхе. Дура!!!

Вспомнив позор, что ей пришлось тогда пережить, девушка зажмурилась, и прислонилась лбом к стеклу.

— Дура, — уже вслух повторила она.

Вся её дальнейшая жизнь свелась к стремлению вновь оказаться в иллюзии красоты и популярности. А ещё отомстить, за своё унижение. Но вот только кому мстить? Человеку, который с презрением отверг её тело? Корпорации, которая довела её до такого отчаяния. Или же самой себе, за то, что когда-то равнодушно перешагивала через близких ей людей.

Без сомнения, её любили родители. Наверняка, её любил и покойный муж. А от скольких друзей она отвернулась сама, когда те честно говорили о её голосе и песнях? Как сложилась бы её судьба, если бы она тогда прислушалась к ним, и вовремя обратила внимание на своего мужа?

Неожиданно всплывший в памяти образ, смотрящего в небо Артура, заставил девушку открыть в глаза. Моргнув, она отшатнулась от окна.

— Осень, — тихо сказала сама себе Сачи. — Эта была ранняя осень. Тогда я торопилась на репетицию и переживала, что на начавшийся дождь испортит причёску…. Дура!!!

Закрыв свое лицо ладонями, девушка попыталась отогнать нахлынувшие воспоминания. Ещё один позор, в котором даже и винить-то некого.

***

Кто-то осторожно дотронулся до её плеча, и что-то обеспокоено спросил на странном языке. Взяв себя в руки, Сачи выдавила из себя улыбку и обернулась к пожилой женщине, которая указывала ей на ближайшую скамейку. В ответ девушка мотнула головой и произнесла простое словосочетание на русском языке.

— Я, стоять.

Но видимо, она всё же перепутала слова, так как вместо того, чтобы оставить её в покое, женщина стала ещё настойчивее показывать на скамейку.

'Всё тоже самое, — отстранённо подумала девушка, когда, устав от слов и жестов, пожилая женщина силой усадила её на эту скамейку. — Эту 'ужасающую' заботу об окружающих, с наплевательским отношением на мнение самих окружающих, Артур перенял от матери' Переведя взгляд на старика, который с яростью пнул кофейный автомат, Сачи вздохнула и показала хлопочущей вокруг неё женщине два пальца, произнеся при этом международное слово 'мани'.

— Юра! Она говорит, что туда нужно бросить две монеты, — тут же прокомментировала женщина странный поступок Сачи, обращаясь к стучащему по автомату пожилому мужчине.

— Да чтоб они все провалились со своими иероглифами!!! — в ярости воскликнул старик, бросая в автомат очередной 'кругляк'. — Только попробуй и эту монету сожрать, сволочь!

'А безрассудная ярость, Артуру досталась от отца', - додумала свою мысль Сачи.

***

Взяв пластиковый стаканчик, протянутый стариком, девушка повернулась к окну, за которым отчётливо был слышен звук вертолётного стрёкота. За ними прилетели. Это её последний шанс выйти из здания аэропорта и вернуться туда, где кроме могил у неё больше ничего не осталось.

Но и там, куда летят эти старики, её тоже никто особо не ждёт. Артур ясно дал понять, что ей не стоит связывать с ним свою судьбу. Так зачем и ради кого она жертвует своей жизнью?

Сделав глоток какого-то отвратительного напитка, девушка сморщилась и вернула стаканчик старику. Недоумённо принюхавшись к напитку, тот так же сделал глоток, и тут же разразился матерной тирадой в адрес несчастного автомата. С интересом прислушиваясь к его словам, Сачи вдруг весело улыбнулась. Старик обожал, украдкой от жены, обучать её матерным фразам. В этом Артур тоже был похож на него.

Артур, — девушка не могла сказать точно, когда её мир стал вращаться вокруг этого имени. Уже во время их первой встречи на корабельной пристани, она увидела перед собой почти сломленное одиночеством, непониманием окружающих и бременем собственных воспоминаний, существо. Его даже и человеком нельзя было назвать.

Артур ошибся, — она не хотела спасать 'это'. На тот момент его было уже бесполезно вытягивать из той трясины, в которую он погрузился с головой. Но она зачем-то попыталась. Скорее всего, виною было её упрямое желание хоть как-то насолить людям, заставивших её пройти через ад унижений. И случилось неожиданное.