Ирина Стрелкова - Там за морем деревня…

Измученный бессонной ночью, Салман угрелся в классе и вздремнул, упустил время, даже с Витькой не попрощался. Открывает глаза — в классе тихо, светло, идет первый урок и рядом сидит, слушает учительницу Салманов лучший друг Витька, ничегошеньки ещё не зная, что случилось прошедшей ночью и утром.

Учительница не тронула Салмана ни одним вопросом, ни одним замечанием: пришел, сидит — и на том спасибо. Кончился первый урок, и вошел классный руководитель Василий Петрович, Вася.

— Сидите на своих местах. Вместо следующего урока будет классный час.

Салман вздрогнул и проснулся: «Конец! Попался! И Витьку не успел предупредить!»

Василий Петрович грозно хмурил брови, оглядывал притихший класс. Салман подумал с тоской: «Зачем они Васю прислали! Ох, и хитрые!» Он знал, что в школе Василия Петровича не считают за настоящего учителя. Никаких институтов он не кончал, учить бегать и прыгать — невеликая наука. Зато когда нужно кому-то всучить трудный класс, тут все бессовестно хвалят Васю: «Вы мужчина, вы фронтовик, вы справитесь». А сами куда лучше справятся с любым учеником. Сами всегда в курсе всех школьных дел и делишек, все сплетни им известны, кто с кем дружит, кто с кем враждует. А Вася простой и добрый, он не умеет тонко действовать, он уж рубанет, так рубанет сплеча.

— Позор всему пятому «Б»! — загремел над классом громкий, командирский голос. — Совершен отвратительный поступок!.. — И пошел, и пошел.

Но говорить Василий Петрович не мастак. Столько выпалил слов, а ещё никто, кроме Салмана, не разобрался, из-за чего столько шуму.

Салман даже заскучал, пока Вася раскочегаривался, но слушал в оба уха. Он знал: Витька умно соображает только на ботанике, быстро решает, что к чему, только на математике, а сейчас до него до последнего дойдет… Ну вот… Ну, наконец-то… Салман покосился на Витьку и увидел испуг на чистеньком лице с аккуратной светлой челочкой.

— Сашка, ты зачем?..

Ещё никто из самых трусливых подхалимов не ткнул пальцем в Салмана Мазитова! Никто! А единственный лучший друг испугался. Вот когда ударила Салмана предательски в спину Витькина слабость, которую всегда прощал. Слепой дурак Салман Мазитов! Купили тебя сладким чаем, хлебом с колбасой, красивыми рыбками… Ты и рад. Убиваешь для чучел ящерицу или мышь, а чистенький Витька закрывает глаза, затыкает уши. Салман всегда ненавидел чистеньких, а всё-таки ошибся, обманул его Витька, обманул…

Салман бросил Витьке в лицо:

— Суслик! Предатель! — и пошел из класса.

От злости он словно оглох. Не слышал, кричали ему вслед или нет. Он уходил пустым коридором не спеша. Трусливым бегством себя не унизит! Но и медлить не собирался, а то они подумают, что Мазитов ещё надеется на прощение. У входных дверей тетя Дуся преградила ему путь шваброй. Салман отшвырнул универсальное оружие тети Дуси, вышиб ногой дверь.

И вот уже во дворе школы — виден из всех окон. Виден учителям — они все глядят в — окно, пока кто-то вызванный к доске или к карте давится над трудным вопросом. Виден всем лодырям — они-то не смотрят на доску или на карту, они смотрят на волю, за окно. Многие сейчас видят, как навсегда уходит из этой проклятой школы самый ненавидимый здесь ученик — бывший ученик. И пускай книжки-тетрадки, купленные не за его — за школьные! — деньги, сгниют на чердаке. Салман Мазитов никогда не вернется в вашу школу.

— Сашка! Погоди! — услышал он за спиной.

Витька бежал через двор, натягивая зимнее новое пальтишко с пушистым воротником, на голове шапка с длинными ушами из северного меха — Салман забыл, какой северный зверь стал Витиной замечательной шапкой. «А мыша ты жалел убить? Трус несчастный!»

Салман пошел быстрей.

— Сашка! Ну куда ты? Погоди!

Салман остановился, схватил с земли промерзлый комок.

— Не лезь! Пришибу!

— Да ты что? — Витя остановился.

— Не лезь! — Салман угрожающе покачал рукой с промерзлым, увесистым комком, со злостью запустил им в сторону школы, повернулся и пошел.

Сначала куда глаза глядят — подальше от школы, от поселка. Потом сообразил: сколько ни идешь по гладкой степи, а обернешься — дома близко. Ты их видишь, они тебя… И тут его чуткий слух уловил дальний гудок тепловоза. На станцию — вот куда надо идти. На станцию и сесть в первый поезд, какой бы ни был.

Салман решительно зашагал в сторону станции. Оглянувшись, он увидел, что Витя упрямо идет за ним.

Витя откуда-то знал: его дело теперь идти за Сашкой, не отставать. Нельзя теперь оставить Сашку одного. Витя слушался сейчас только своего мальчишеского инстинкта, близкого инстинкту птиц и животных, но выражающего всё лучшее, что дано человеку природой и отцом с матерью.