Сергей Сухинов - Вожак и его друзья

– Братцы, сейчас он меня сожрет! – испуганно пискнул Родик. – Помогите!

И тут Антону в голову пришла неожиданная мысль.

– Лис, вспомни о своем Барсике!

Родик изумленно посмотрел на друга. Да, он очень любил Барсика, возился с ним, можно сказать, с младенческого возраста. Но ведь Барсик – это кот! Собаки терпеть не могут котов и кошек, и обычно сразу же начинают облаивать бедных, пушистых созданий, а то и гоняться за ними по всему поселку. Барсику тоже не раз приходилось спасаться от лохматых бандитов на ветвях деревьев. Заберется на самый верх, а слезть боится. Сколько раз приходилось самому залезать на липы и березы, чтобы спасти родного кота!

Родион вдруг заметил, что глухое ворчание прекратилось. Взглянув на пса, он с удивлением увидел, что черное страшилище вроде бы снова улыбается. Невероятно, но факт!

Мохнатый зверь повернулся и неспешно направился в чащу елового леса. Ребята сразу же почувствовали огромное облегчение.

Ну, кажется, обошлось!

Однако пес внезапно остановился и оглянулся. В его глазах читалось что-то вроде просьбы.

Тёма первым догадался, в чем дело.

– Кажется, он зовет нас! Ну точно, зовет…

– Куда зовет? – нервно спросил Родик. – На обед, что ли? Блин, лично я пас. Не люблю, знаете, ходить в гости в качестве главного мясного блюда!

Тёма махнул рукой.

– Чепуха! Это пес умница, каких мало. Да и про нашего дорогого рыжика не забудьте. Он тоже живет где-то рядом. Может, у собак здесь общежитие какое-нибудь? Пойду, посмотрю…

И Тёма решительно зашагал вслед за псом. Черный зверь довольно вильнул пышным хвостом и скрылся среди деревьев.

Антон и Родик озадаченно переглянулись. Обоим не очень-то понравилась затея Тёмы. Не раз им приходилось видеть в Петровском стаи бродячих собак. Иногда псы вели себя довольно мирно, а иногда так агрессивно лаяли и носились взад-вперед, что даже взрослые мужчины старались не попадаться им на пути. Но оставить друга в опасности, наедине со сворой диких псов… нет, такого никогда не было, и никогда не будет!

И они торопливо последовали вслед за Тёмой вглубь елового леса.

Чем дальше ребята забирались вглубь чащи, тем тревожнее у них становилось на душе. Деревья сдвинулись так плотно, что порой приходилось передвигаться на карачках. С густых еловых лап то и дело осыпались старые, побуревшие иголки, и вскоре за шиворотом у мальчишек набралось полно колючего мусора.

Первым не выдержал Родик.

– Блин, ну, и куда мы ползем? – злобно прошипел он. – Да я в жизни не видал такой жуткой чащи! Наш любимый Еловый остров по сравнению с этими джунглями – ну просто детский парк!

– Помолчи, – недовольно отозвался Тёма. – Чем ворчать, как старый дед, лучше расслабься и получи удовольствие!

– Вот это удовольствие! – не унимался Родик. – Просто супер! Да у меня уже вся спина исколота этими проклятыми сухими иголками. Я понимаю, если бы мы собирали боровики или подосиновики – ну тогда хотя было бы ясно, ради чего страдаем. А сейчас… Тошка, ты чего молчишь?

– Дорогу запоминаю.

– Зачем? Ты что, надеешься, что мы когда-нибудь вернемся домой живыми? Оптимист! Да ведь мы – просто ходячие мясные консервы для собак! Ну чистый «Педигрим» на ножках…

Родик запнулся, увидев впереди просвет среди елей. Вскоре ребята выбрались на довольно широкую дорожку. Она была покрыта растрескавшимся асфальтом, то там, то сям заросшим пучками пырея. Возле дорожки стояла какая-то серая статуя, обвитая диким виноградом.

Тёма первым подошел к статуе и отодвинул толстые зеленые «лианы». Из глубины «живого кокона» вдруг выглянуло… девичье лицо! Нос был слегка отколот, белая краска на щеках облупилась, но все равно девочка выглядела самой настоящей красавицей. В этот момент из-за облаков выглянуло солнце, пробило густой свод из ветвей деревьев, и ребята с изумлением увидели, что девочка задорно улыбается.

Не сговариваясь, ребята начали торопливо сдирать со статуи хищные «лианы». Черный пес стоял неподалеку и терпеливо ждал, слегка помахивая хвостом, словно бы одобряя поступок ребят.

Когда зеленый покров окончательно спал, ребята смущенно переглянулись. Статуя была вовсе не мраморной, как им показалось поначалу, а сделана из самого обыкновенного бетона. Правая рука девочки была отколота, из плеча словно кость торчал безобразный железный прут. Но светлая, радостная улыбка на лице девочки по-прежнему осталась, и от нее в запустелом уголке лагеря становилось тепло и уютно.