Маргарет Макхейзер: Дар [ЛП]

— Да, правда. Твой аппендикс лопнул, так что пришлось провести немного необычную операцию.

Необычную?

— В каком смысле необычную, доктор?..

— Смит. Доктор Смит. — Он вздыхает и рассказывает мне об операции. — Поскольку аппендикс лопнул, нам пришлось вскрыть брюшную полость и провести ревизию.

Я качаю головой и поджимаю губы.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Меня смущает его описание. Я не понимаю, что такое «ревизия», но звучит не очень.

— Итак, тебе придется пройти курс лечения антибиотиками, чтобы мы могли убедиться, что инфекции нет.

— Ладно. — Я моргаю и поднимаю руку, останавливая доктора. — А можете подождать, пока придет мой папа? Он все это лучше поймет.

— Я на обходе, так что загляну позже. Я просто хочу осмотреть рану. Можно?

Он достает из кармана пару хирургических перчаток и надевает их, и медсестра делает то же самое.

— Да, конечно.

Медсестра откидывает одеяло, и доктор Смит приподнимает край моей рубашки и снимает повязку.

— Отлично заживает. Повязку надо будет заменить, и тебе нужно будет держать рану сухой. А теперь скажи мне кое-что. — Он снимает перчатки и отступает. — Как ты себя чувствуешь?

— Болит, — отвечаю я машинально.

— И все?

Вопрос достаточно невинный, но по тону доктора я понимаю, что ответ его больше чем просто интересует.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, пытаясь подобрать слова, прежде чем расскажу ему о своих странных галлюцинациях.

— Ты не чувствуешь головокружения, не видишь черные точки? Может, слышишь что-нибудь?

— Слышу что-нибудь? — переспрашиваю я слишком резво. — Например, что?

Черт, я ничего не собираюсь ему говорить. Я заставляю себя молчать.

Он пожимает плечами, но холодный взгляд словно приклеен ко мне.

— Что угодно. Вообще.

Он как будто закидывает удочку. Я слышу свой внутренний голос, и он, как обычно прав.

— Неа, — качаю я головой.

Он подходит ближе и касается моей руки.

— Если мы что-то можем сделать для тебя…

Как только его кожа соприкасается с моей, мир вокруг исчезает.

Я в машине с доктором Смитом и медсестрой. Они не говорят, просто молчат. Так же быстро я возвращаюсь обратно в палату.

Я смотрю на доктора и замечаю широко распахнутые глаза. Он чуть заметно кивает медсестре.

— Ладно, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал нормально, словно ничего и не было.

— Увидимся, Алекса. — Он смотрит на медсестру и снова кивает, и они поворачиваются, чтобы уйти.

Когда дверь за ними закрывается, я резко выдыхаю. Что происходит? Сказать по правде, я понятия не имею и напугана до смерти.

Через несколько минут в комнату входит папа. У него в руках стакан кофе и коричневый бумажный пакет.

— Ты проснулась? — удивленно спрашивает он. — Мама уже едет сюда. Она хотела узнать, что скажет доктор.

— Они только что ушли, — указываю я в сторону двери. — Ты должен был встретить доктора и медсестру в холле.

— Может, мы разминулись. Я видел в холле доктора, но это был не тот врач, который говорил с нами после операции.

— Ладно, — говорю я. Ничего не понимаю.

Вкусный запах разносится по палате, когда папа открывает бумажный пакет. Пока он ест, мой желудок начинает урчать от голода.

— Что сказал доктор?

Папа снова кусает, и живот откликается новым урчанием.

— Он что-то говорил о повязке, но я не знаю, я вроде как прослушала.

— Лекси, это же касается твоего здоровья, — он пристально на меня смотрит.

Да, знаю, но я не могу сказать ему, что просто в ужасе от того, что творится в моей голове.

— Извини, пап, я все еще немного… не в себе, понимаешь? — папа кивает и кладет в рот последний кусок. — Ты можешь кое-что для меня сделать?

— Что тебе нужно? — он подходит к стоящей поодаль маленькой урне и выбрасывает пустой пакет туда.

— Ты можешь взять меня за руку?

— Да, конечно. — Папа садится рядом со мной и берет меня за руку. Он поглаживает мою ладонь большим пальцем, и … ничего не происходит.

Я кошусь на его руку, чтобы удостовериться, что он действительно меня трогает. Так и есть, но у меня нет никаких галлюцинаций, никаких картин в голове… ничего.

— Все хорошо? — спрашивает он обеспокоенно.

— Да, все отлично. Мне просто больно. — И я просто выбита из колеи.

— А вот и моя девочка.

Мама открывает дверь и входит в палату. У нее под глазами все еще темные круги, но она выглядит больше похожей на себя, чем прошлой ночью. Она наклоняется и целует меня в щеку, потом целует папу.