Денис Новожилов - Тридевятое царство. В когтях белого орла

– Вот же проказник, – ворчал старый ягг, – еще будет время, съем тебя в похлебке.

– Не съешь, – дерзко ответил Мороз, – мать не позволит.

– Давай, заморозь зверя, – не стал углубляться в тему наставник, – это не птичка, это уже сложнее. Покажи, что умеешь.

– Не хочу я его морозить; смотри, какой он забавный.

– А будет красивый, ледяной. Давай. Все равно тебе нужно тренироваться.

– Не буду я его морозить. Я тебя скорее заморожу.

– Ах ты, щенок, – рассердился Краск, – неслух! Вот расскажу твоей матери, она тебе всыплет.

За непослушание мальчику попадало нередко, но слушаться старого ворчуна ему не хотелось. Лисенка было жалко, он отошел на безопасное расстояние и с интересом наблюдал за спором.

– Я тебе сам сейчас всыплю, – распалился ягг и схватил Мороза за ухо, резко вывернув его.

– Отпусти, больно!

– Это еще не больно, – все больше заводился наставник, – больно будет сейчас. – Когтистой лапой он огрел непослушного ребенка пониже спины.

Мороз напрягся и вырвался, его ухо пульсировало болью. Мальчик разозлился и попытался ударить холодом в ягга.

– Ищь какой, – рассердился еще больше Краск, – ты даже лису заморозить не можешь, куда тебе со мной совладать! – Мощный подзатыльник сбил бунтаря с ног.

Лисенок, увидев схватку, стремглав кинулся прочь, Мороз заплакал от боли и бессилья. Мучитель медленно надвигался сзади, очищая от иголок ветку, превращая тем самым ее в прут.

– Вот сейчас я тебя, неслух, накажу!..

Не став ждать, что будет следом, ребенок вскочил на ноги и сотворил ледяную дорожку. Оттолкнувшись посильнее, Мороз заскользил по ней подальше от сердитого ягга. Сзади слышались возмущенные крики и призывы вернуться, но Мороз укатывал все дальше и дальше. Мать потом, конечно, накажет, но сейчас он был слишком зол и обижен, чтобы действовать разумно.

Аленушка, от старания высунув язык, хлопнула большой печатью по сургучной блямбе. Ей нравилось вести государственные дела. Взрослые что-то решают, о чем-то спорят, но самое лучшее – ставить печать и подпись – всегда достается именно ей. Вот и сейчас Колыван опять спорил с начальником тайного двора и главным стражником.

– Они же не нарушают ничего, – гнул свою линию богатырь, – просто сидят.

– Не знаю, как ты, но я нервничаю, когда у меня под стенами собираются больше тысячи бывших разбойников и изменников.

Митрофан не собирался сдаваться, Аленушка всегда удивлялась, как главный стражник умудрялся быть всегда сердитым, но у него это, безусловно, получалось.

– Бывших разбойников, – не согласился Колыван.

– Бывших разбойников не бывает, – отрезал страж.

– Похоже, что бывают, – выступил на стороне богатыря боярин Полкан, – я в их сборище своих людей заслал. Мне доносят, что разбойных разговоров не ведется, заговоров тоже не готовят. Сидят, слушают своего проповедника.

– Не хочешь его к себе дернуть? Интересная, должно быть, личность, раз его столько людей слушает. Пришло с ним около тыщи людей, а сейчас там уже, почитай, тысяч пять.

– И больше половины – бабы, – встрял Колыван.

– Все равно. Я бы его к себе забрал, да пока не за что. Да и подорожная от Микулы у него.

– Нам Микула не указ, – нахмурился Колыван.

– Будет надо – возьмем под белы ручки и допросим, – ответил наконец Полкан, – пока же присматриваюсь.

– А мне уже жрецы Перуна все уши прожужжали, – снова начал напирать стражник, – убери да убери этого черного человека…

– А давайте пойдем и посмотрим, – вдруг неожиданно включилась во взрослый разговор Аленушка, – мне про этого черного Горыня с Дубыней рассказывали. Страсть как хочется самой посмотреть.

– Не стоит, – снова нахмурился страж, – там народу много, бывших разбойников из войска подменыша. А ну как чего недоброе учинят?..

– Колыван меня в обиду не даст, – махнула рукой юная княгиня.

– И все же место опасное, окраина города, – поддержал стражника хозяин тайного двора, – люд там лихой, злой.

– Хочу посмотреть на черного человека, – насупилась Аленушка, – такое мое княжеское желание.

– Но ведь…

– Приказ княгини кому-то неясен? – Колыван повел плечом, как бы примеряясь к мечу. И хотя его рука не трогала рукоять, собеседники жест поняли.

Гиганты выделялись в любой толпе. Горыню и Дубыню было видно за версту, они сидели с краю, слушая, как невысокий человек в черном одеянии что-то проникновенно говорит. Горыня обернулся и, увидав Аленушку, улыбнулся во весь рот.