Елена Малиновская: Не было бы счастья

Смутило меня то, что платья и туфель на мне не было. Но, по моим ощущениям, никакого насилия надо мной не совершили, и это в сложившейся ситуации уже было неплохо. Ну и еще радовало, что белье мне все же оставили.

А в следующее мгновение справа от меня раздался измученный стон, и я аж подпрыгнула от неожиданности. Ой, а это что такое? Или вернее сказать — кто?

— Голова, — просипел мой вчерашний знакомый, откидывая одеяло с лица. — О, бог-отец и бог-сын, как же болит голова!

Затем он уставился на меня с таким ужасом, что мне невольно стало смешно. Понимаю, что в такой ситуации скорее плакать надо, но Дариан глядел на меня так, будто рядом оказалось отвратительное чудовище, покрытое слизью.

При мысли о чудовище я мгновенно помрачнела. Как-то разом вспомнились и Гровер, и Олесса, и их шуточки в мой адрес. Сообразив, что для полноты счастья я к тому же не совсем одета, поспешно нырнула под покрывало.

— Алекса, верно? — слабым голосом осведомился Дариан.

— Угу, — кивнула и на всякий случай уточнила. — А ты… вы… Дариан, да?

— Ага. — Он откинул было одеяло, но тут же испуганно икнул и натянул его обратно, поскольку тоже выяснил, что лежит в одном нижнем белье.

Некоторое время мы молчали по разные стороны огромной кровати и с опаской глядели друг на друга. Почему-то в этот момент меня интересовала лишь одна вещь: было ли между нами что-нибудь и, если было, предохранялись ли мы? Как-то не собиралась я становиться матерью в двадцать лет и уж тем более не планировала забеременеть от первого встречного.

Мучимая этими сомнениями, я попыталась как-то ощупать себя под одеялом. Да нет, вроде бы все в порядке. Я могла поручиться, что интима у меня прошлой ночью не было. Вряд ли после этого Дариан поволок бы меня в ванную, чтобы смыть, так сказать, следы преступления. Особенно если учесть, в каком плачевном состоянии он сейчас находился.

— Господин Дариан! — в следующий момент в дверь вежливо постучали. — Позвольте войти?

— Да, Гисберт, конечно! — обрадованно воскликнул Дариан, посветлев лицом. Затем проговорил, старательно избегая даже мимолетного взгляда в мою сторону: — Это мой слуга. У него и узнаем, как мы вчера сюда попали.

Я, не особенно вдохновленная перспективой того, что о моем позоре узнает еще и некий Гисберт, поморщилась. Но с другой стороны — что сделано, то сделано. Самой интересно, как мы вчера набедокурили. И я с любопытством уставилась на дверь, на всякий случай подтянув одеяло повыше к подбородку.

В спальню вошел высокий мужчина лет пятидесяти, сухощавый, с красивой сединой в волосах и на висках. Остановился сразу у порога, одернул полы длинного черного фрака, какие носят дворецкие, и спокойным тоном, без малейшей нотки неудовольствия и осуждения проговорил:

— Господин Дариан и госпожа Алекса! Прикажете подать завтрак сюда или спуститесь в обеденный зал?

Теперь уже я испуганно икнула. Ой, а откуда это он знает мое имя? Неужели я имела глупость вчера ему представиться? И сколько еще людей знают, что Алекса Гриан вчера напилась до такой степени, что ее потянуло на всевозможные подвиги?

— Гисберт, стало быть, ты знаешь имя моей… э-э-э… знакомой? — удивленно спросил Дариан.

— Конечно, господин, — все так же ровно проговорил дворецкий. — Кстати, позвольте поздравить вас с женитьбой. Рад, что ваш особняк обзавелся новой хозяйкой.

Я застыла, потрясенно раззявив рот. О чем это он? Какая женитьба? Вроде бы Дариан вчера клялся, что ни за что не вернется к своей неверной Ами, разорвет помолвку и вообще знать ее больше не захочет. Неужели под воздействием паров алкоголя он передумал и каким-то образом умудрился с ней помириться? А я тогда где находилась в это время? У меня было такое чувство, что мы с ним не расставались прошлым вечером.

Если судить по круглым от изумления глазам Дариана, то для него известие о появлении в его доме некой новой хозяйки тоже стало новостью.

— Новая хозяйка? — наконец издал он полустон-полувздох умирающей мыши.

— Да, господин. — Дворецкий вежливо склонил голову, сделал внушительную паузу и милостиво добавил, догадавшись о причине нашего недоумения: — Я говорю о госпоже Алексе Врейн, в девичестве — Гриан.

— Что?!

Я так и не поняла, кому принадлежал этот пораженный вскрик — мне или Дариану. Скорее всего, нам обоим.

В комнате после этого воцарилась такая мертвая тишина, что стало слышно, как где-то тикают часы.

— Я распоряжусь подать завтрак в обеденный зал, — обронил дворецкий, едва заметно улыбнувшись. Развернулся и вышел, ничего больше не добавив.