Гай Гэвриел Кей: Гобелены Фьонавара (сборник)

Она протянула к нему обе руки, чтобы он помог ей подняться.

Так кончается «Самая темная дорога и вместе с нею – «Гобелены Фьонавара».

Многое можно было бы сказать по случаю юбилейного издания. В то же время, я должен признаться, что испытываю желание (сильное желание) совсем ничего не говорить и позволить этой работе говорить самой за себя. Каким бы реальным ни было это чувство, я сознаю, что мысль о самостоятельном существовании книги, без посредников, становится иллюзией задолго до двадцатого издания. Существуют рецензии на «Фьонавар», стипендия, комментарии, романы, вдохновленные им. Существует огромное количество музыкальных и художественных произведений, интернет-форумы, даже конкурсы эрудитов и кастинги через постель «онлайн».

Поэтому я уже давно перестал считать, будто «Гобелены» существуют в каком-то своем собственном отдельном пространстве. И поэтому с моей стороны было бы неоправданной чопорностью отказать моему издателю в просьбе написать комментарий к этому изданию. Во-первых, это большая честь для меня. Каждый писатель мечтает создать произведение, которое будет жить долго и иметь большое влияние на других людей. В начале пути об этом можно только мечтать, но мечтать необходимо. Отсутствие хотя бы честолюбивого устремления создать нечто такое, что сохранится надолго, ограничивает наши горизонты. Но существует так много книг, и лишь немногие из них выдерживают проверку временем.

По одним меркам, двадцать лет – всего лишь мгновение, особенно в контексте романа, основанного на мотивах мифов и легенд. По другим меркам, в наш быстротечный век одноразовых предметов и резких перемен, это очень долгий срок существования в культуре. Кто может предполагать нечто подобное или надеяться на это? Какой писатель не чувствует благодарности, когда это происходит? И как тогда не откликнуться на предложение оглянуться назад?

Иногда на протяжении этих лет я дразнил интервьюеров, заявляя, что стиль и структура «Фьонавара» преследовали лишь одну цель: создать произведение такого масштаба, который позволил бы мне, когда Пол находится на Древе Жизни, написать фразу «Дождь, дождь, дождь, дождь, дождь». И выжить, чтобы рассказать об этом другим.

Это была несерьезная, легкомысленная шутка, но, как часто бывает с подобными шутками, в ней заложена правда. Главная причина отличия языка трилогии от языка моих более поздних книг в том, что в ней я сделал попытку использовать мифологию. Некоторые прослеживают в ней движение (не всегда последовательное) в направлении истории. Тогда я считал правильным рассказать историю Фьонавара таким образом, чтобы она вписывалась в это мифическое измерение. Я воображал, что повествование следует вести в романтических тонах, перебрасывая мост от одного места действия к другому: Пол на Древе, Галадан и Кавалл, встреча Тэйбора с нимфой Имрат в лесу, Дженнифер в Старкаше, Кевин в Дан Маре, Овейн и Охота, Кадер Седат, Ланселот в Роще… и к другим, в конце с Диармайдом, а потом Дариеном. Языком управлял этот контекст: в этой книге участвует бог, заключенный в темницу под горой, и волк с собакой в схватке под жертвенным древом.

Я также помню, что хотел расширить повествование, насколько мне это удастся, и показать последствие того, что я назвал этот мир «первым», отражением (несовершенным) которого являются все остальные миры. Что вытекает из этой идеи? Ну, если захочется слукавить, можно сказать – вся сокровищница легенд из бесчисленного количества культур. Лукавство это или нет, мне это казалось правильным: разнообразный фольклор нашего мира является расплывчатым отражением «подлинных» вариантов. Меч в камне из Артуровских легенд здесь служит отражением «подлинной» идеи королевского копья в горе в Фьонаваре. Я хотел ввести как можно больше фольклора: шаманские обычаи, скандинавские мифы, кельтские легенды, мотивы маори, Артуров треугольник и валлийские персонажи, в том числе Талиесин, Дикая Охота и пес по имени Кавалл. А в образе Дариена разыграть явственно читаемую драму Эдипа, что, конечно, было еще одним способом использовать мифологию.

Джозеф Кэмпбелл и Роберт Грейвз стояли у моего письменного стола во время этой работы. Сводящая с ума, абсурдная, совершенно чудесная книга «Белая богиня» многое мне дала, в том числе и для той сцены, где Пол побеждает Фордэту, назвав ее по имени. (Читайте валлийскую поэму «Cad Goddeu», «Битва деревьев»). Мне кажется, мое увлечение властью имени, которое получило развитие в «Тигане», началось здесь.