Гай Кей: Гобелены Фьонавара

Пока я трудился над этой книгой, я, похоже, стал должником огромного количества самых разных людей. Всех их перечислить здесь невозможно, но некоторых я назвать просто обязан, ибо они занимают особое место в списке тех, кто помог мне в работе над первой частью «Гобеленов».

Во-первых, это Сью Рейнолдс, оказавшая мне неоценимую помощь в создании «образа» Фьонавара, и мой литературный агент Джон Дафф, с которым мы были вместе с самого начала. Я также весьма благодарен Альберто Мангелю и Барбаре Чарнецки за то, что они помогли издать эту книгу, и Даниелю Шапиро, подсказавшему мне, какую сонату Брамса выбрать и какой должна быть «Песнь Рэчел».

А также я от всей души благодарю своих родителей, братьев и, конечно, Лауру.

Когда битва была закончена, его заковали в цепи и заперли в глубоком подземелье под горой. А на тот случай, если он все же вздумает освободиться — с помощью черной магии или иных умений и искусств — и попытается застать их врасплох, Гинсерат [1] Многое в этой книге имеет самую непосредственную связь с кельтской мифологией, и прежде всего — имена людей и Богов. Здесь и далее использована форма их написания, которая принята в современной фольклористике и восходит к древним кельтским языкам. Название романа также связано с основным понятием кельтской мифологии — мировым древом или Древом Жизни, аналогом которого является центральный столб дома (summer tree). С Древом Жизни связан и мотив источника (в данном случае Источника мага), заключающего в себе божественную мудрость: роняя в источник свои плоды (орехи, желуди), Древо Жизни давало отведавшему этой воды полноту знания. — Примеч. пер. создал пять Сторожевых Камней. То было последнее и самое искусное творение великого мастера. Один из Камней отправился на южный берег реки Саэрен в Катал; второй — в горную страну Эриду; третий остался на Равнине у Всадников Ревора; четвертый привез в Парас-Дерваль Колан, сын Конари, бывший тогда Верховным правителем Бреннина.

Последний же, пятый, приняли в дар — хоть и с тяжелым сердцем! — светлые альвы [2] Альвы (др.-исл. alfar ) подразделяются на светлых (белых) и темных, живущих в земле и часто называемых цвергами. — Примеч. пер. . Домой, в Страну Теней, вернулось вряд ли более четверти того войска, что участвовало в войне под предводительством Ра-Термаина, когда альвы вступили в переговоры с врагом у подножия горы и были преданы. Оставшиеся в живых принесли домой Сторожевой Камень Гинсерата и тело своего короля, погибшего в сражении. Тяжкую ненависть питали к светлым альвам их вечные недруги, силы Тьмы, ибо уже само название этого народа было связано со словом «свет».

С тех пор людям редко доводилось видеть светлых альвов — разве что порой припозднившийся крестьянин, спешащий с поля домой, или случайный ездок замечал в сгущавшихся сумерках промельк легких неясных теней на лесной опушке. Какое-то время среди простого люда ходили упорные слухи, что каждые семь лет посланник светлых альвов неведомыми путями непременно является в Парас-Дерваль на тайные переговоры с Верховным правителем Бреннина, но год проходил за годом, а никто так и не сумел подтвердить справедливость этих слухов, и они, подобно прочим легендам и сказкам, растворились постепенно в тумане полузабытой старины.

Пронеслись, промелькнули столетия, и разве что в домах самых умных и ученых людей еще помнили имя великого Конари, а для остальных оно стало не более чем одним из множества других имен. Забыты были и Ра-Термаин, и знаменитая Скачка Ревора, когда Всадники мчались через весь Данилот в ночь красного заката. Осталась лишь песня, посвященная этому подвигу — одна из тех, что распевают поздним вечером в таверне подвыпившие завсегдатаи; то есть не более, но и не менее правдивая, чем множество других подобных песен, и ничем особенно от них и не отличающаяся.

Ибо в жизни этих людей появились и новые великие подвиги, которые стоило воспевать, и новые герои, что проходили парадом славы по улицам столицы и залам королевского дворца, и теперь уже за них пили по вечерам в тавернах у горящего камина.