Александр Сапегин - Питомец

— Скайлс!!!

А?! Что?! Возмущенный окрик Лилины вырвал меня из страны грез и воспоминаний, пинком под зад водворив в суровую явь. Ох, нельзя мне терять нить действительности, никак нельзя. Пока человеческое «я» шарахалось по закоулкам памяти, оставшееся без присмотра тело мелкой зубастой твари принялось жевать синюю ленточку, вплетенную в волосы девочки. Выплюнув обслюнявленную деталь туалета, я состроил морду кирпичом и попытался сделать отрешенный вид, мол, я не я и кобыла не моя. Не прокатило. Обгрызенная, мокрая и пожеванная лента повисла гадкой мертвой змеей, портя весь праздничный вид. Лилина, остановившаяся напротив ростового зеркала, возмущенно пыхтела и грозилась карами небесными, в уголках глаз девочки заблестела влага. Нехорошо получилось, однако. Пытаясь найти выход из положения, я моментально перегрыз ленточку, схватил нижний кусок лапками и быстро выплел его из косицы, верхний слетел сам. Сильный шлепок сорвал меня с плечевого насеста. Опять стена. Сколько можно! Зашкрябав когтями по матерчатой обивке стеновых панелей, я свалился на пол. От звона внутри черепушки совершенно невозможно было расслышать, что кричит разозленная, возмущенная и одновременно расстроенная до глубины души хозяйка.

— Тупая скотина! — пробилось наконец через вату и непрекращающийся звон. Темно-синяя, усыпанная жемчугом туфелька бесцеремонно отмела мелкое крылатое тело за большую кадку с фикусоподобным растением. — Сиди здесь, тут тебе самое место!

Образно говоря, мною вытерли пол. Воистину, человеческая неблагодарность не знает границ. Для меня было настоящим испытанием узреть чуть ли не моментальный переход добросердечной уравновешенной девушки в состояние злобной мегеры. Между тем, пока моя пасть словно ковш экскаватора загребала пыль и мелкий мусор, валяющийся у цветочной кадки, я успел оценить результат подсознательного озарения и первого опыта на ниве парикмахерского искусства и создания причесок. Распущенная косица высвободила три волны вьющихся локонов, которые удивительно гармонировали с остальной прической, придавая образу моей маленькой хозяйки законченность. Теперь Лилина была похожа на юную кокетливую соблазнительницу.

Прооравшись и чуть успокоившись, Лилина ошарашенно замерла, оценивая новый вид, открывшийся ей в посеребренной поверхности медного зеркала. Постояв так с минуту, она накрутила один из локонов на палец, после чего заправила его за ушко, тем самым добавив прическе легкой небрежности, свойственной обворожительным разбойницам.

— Скайлс, — позвала хозяйка, обеспокоенно заглядывая за кадку в поисках питомца, но того на месте не оказалось.

Что я, похож на дурака, что ли, который будет покорно дожидаться экзекуции? Разогнались, притормозить не забудьте. На сегодня я свободен, аки ветер в поле, тем паче у меня появился железобетонный повод слинять с неприятного мероприятия и не сидеть на плече Лилины. Никто не осудит тварюшку, испугавшуюся хозяйского гнева. Виноватым я себя не чувствовал, в отличие от той же хозяйки. Кроме того, в побеге был значительный скрытый смысл и немалый меркантильный интерес. Зная Лилину и ее отходчивый характер, я предполагал, что она попытается вернуть мое расположение, используя для достижения оного самые лакомые кусочки, которые только можно найти в ближайшей к поместью мясной лавке…

— Скайлс! — повысила голос Лилина, оглядывая пустой холл в поисках меня любимого. — Выходи, Скайлс! Скайлс!

Кричи-кричи, меньше руки и ноги распускать будешь. Затаившись на потолочной балке, я и не думал спускаться вниз. Нет меня, был и весь вышел. Признаю, я циничная, беспринципная сволочь. Скажете, я не прав? Лучше сразу настроиться на это, чем потом вкушать горечь разочарования. Я жесток прежде всего к себе.

— Лилина, ты задерживаешься и заставляешь ждать гостей!

О, явилась, не запылилась. Спешу представить. Миражана Лера — мать Лилины. Высокая, длинноногая пышногрудая золотоволосая красавица с правильным овалом лица и темными омутами синих глаз, обрамленных черными опахалами ресниц. Но эта небесная синь редко кому отсвечивала теплом, чаще в ней мелькал стратосферный холод. Жена Сажу была ходячей глыбой льда, перед которой андерсоновская Снежная королева — всего лишь девочка на побегушках и черносошная крестьянка. Миражану по праву называют Ледяной Принцессой. Не знаю, как с такой вымороженной мамашкой Лилина сумела сохранить необычайную теплоту души, хотя девочку изредка прорывало.