Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Царевна

Дед, сволочь старая, Марию наставлял еще до брака, рожай чаще, этим ты мужа к себе и привяжешь — тетка Анна проговорилась.

Вот ведь еще… назола!

Обещание Софья дала, но что делать с разочарованной девкой более чем сорока лет от роду, причем крупно разочарованной в жизни — пока не представляла. Особых талантов у тетки не было, замуж ее выдать тоже не светило — кому такое счастье нужно, да и сама она не пошла бы. Так что Анна обосновалась в Дьяково, где сидела в Софьиных покоях, плакала и жаловалась на судьбу. Одна надежда была у Софьи на протопопа Аввакума. Вот уж кто мозги любому промоет и на просушку выставит! Но время, опять же, требуется.

Так. Ладно. Пойдем-ка мы к Марфе…

Попав к Матвееву, Алексей Алексеевич только мысленно присвистнул.

Вот как есть — Явропа. Причем с тем оттенком, который придавала этому слову Софья. Язвительно-издевательским.

Ничего русского и нету. Зато стены обтянуты голубой с золотом тканью. Мебель же напротив, обтянута красным бархатом. Позолоченные ножки, резные ручки, гнутые стулья, модные шкапы, картины по стенам. Правда, в красном углу есть икона, но одна и такая скромная, что сразу и не разглядишь.

Матвеев ужом вился вокруг царя, громко восхваляя его мудрость и рассказывая, как он счастлив принимать у себя такого великого человека. А на долю Алексея досталась Евдокия Матвеева.

Да-да, Артамон Сергеевич не держал жену во внутренних покоях. Но при одном взгляде на нее у Алексея заломило зубы. Было что-то такое, сухое, расчетливое и в ее улыбке, и в ее движениях, хотя и была сия дама достаточно полнотела и безжалостно затянута в корсет. И даже в реверансе, который она исполнила так, чтобы юноша полюбовался на ее грудь в глубоком вырезе. Впрочем, грудь впечатления как раз и не произвела. Алексей вспомнил свою полюбовницу, у которой те же прелести были куда как свежее и приятнее для взгляда — и едва не фыркнул. И даже не подумал, как полагалось, приложиться к ручке хозяйки. Вот еще не хватало!

— Ваше высочество, для нас честь принимать вас.

Алексей вежливо покивал. Спорить он не собирался. Счастье?

Да, оно и есть. И вряд ли вы его часто испытаете.

— Мы надеемся, что вам понравится наше скромное представление.

Которое? — едва не спросил Алексей. Если речь идет о представлении обнаженного тела в глубоком вырезе, так это зря. Его таким не впечатлишь.

— Батюшка пожелал развеяться, а мне предложил сопровождать его, — коротко ответил он.

— О, я буду надеяться, что вам понравится в нашем доме, ваше высочество, и вы придете к нам еще не раз.

Алексей усмехнулся. А потом с издевкой смерил взглядом всю госпожу Гамильтон-Матвееву. От туфелек, выглядывающих из-под подола, до довольно-таки полных плеч в глубоком вырезе. И усмехнулся. Так, что женщина поняла — ее приравняли к обычной девке, выставляющей напоказ свои прелести в надежде завлечь клиента. Вспыхнула краской, но было поздно.

Парень кивнул.

— Безусловно. В вашем доме есть множество вещей, вызывающих интерес. Скажите, это амур?

И демонстративно принялся разглядывать статуэтку.

Алексей и не ошибался, Евдокия Григорьевна отлично понимала, какое впечатление производит на гостей. Не привыкшие к европейскому платью, а более того, к дамам в откровенном наряде по последней французской моде, гости смущались. Опять же, ее молодость и красота служили добрую службу, как и умение поддержать беседу. И тут — такой афронт.

Ну откуда ж бедной женщине было знать, что открытыми платьями Алексея не удивить. Лейла по просьбе Софьи показывалась и в более откровенных нарядах. Более того, нечто подобное было сшито всем девушкам — и они прекрасно умели все это носить.

К тому же — культура движения.

Умеют показать себя гаремные красавицы… и тут Мэри Гамильтон тоже было до них далеко. Одним словом — на безрыбье она была королевой, а при удачной рыбалке — не боле чем камбалой.

— Д-да… — после недолгого молчания, чуть заикаясь, пробормотала женщина. Алексей чуть скосил взгляд и довольно отметил красные пятна гнева на щеках и плечах. Вот и ладненько. Выведенный из себя противник прекрасно поддается допросу.

— И откуда выписали сие чудо?

— Из Венеции, ваше высочество.

— Зеркала, я так полагаю, тоже венецианские?

— Да, ваше высочество.

К такому отношению дама не привыкла. Алексей не собирался с ней любезничать, он вообще воспринимал ее как живой справочник. А привлекательность… кто-то другой посчитал бы ее привлекательной. Алексей же… Ну, так себе. Сойдет для сельской местности.