Андрей Мансуров - Конан и Пришелец из другого Мира

– Да? Я всё-таки рассказал?! Мардук его раздери… Конан, слушай, по старой дружбе! Прошу тебя – никому этого не пересказывай, и не говори, ладно?

– А что? Что-то там было не так, как ты мне?..

– Нет. И за палец меня укусили, и заразой какой-то зубы у этого гада оказались заражены, и людей эта, главная, тварь превращала запросто в монстров… Да уж больно мне… Неудобно, что сбежал оттуда, словно за мной миллион демонов преисподней гонятся! Не должен наёмник бегать от своей работы!

– Расслабься, Велемир. Раз ты просишь – вот тебе слово Конана: никому и никогда! И можешь быть уверенным: я вовсе не посчитал, что ты испугался какой-то не то ящеро– не то – крокодилоподобной магической твари и её прислужников. Нам, наёмникам, работающим на свой страх и риск, так и так приходится рассчитывать только на себя! А если все твои напарники превратились в твоих врагов – так это же совсем другой расклад сил! Не за это вам вообще и тебе в частности выплатили аванс. В такой ситуации, когда остался совершенно один, да ещё ранен, вполне разумно отступить. Временно. Чтоб выработать новый план. Чтоб хотя бы сравнять баланс сил – например, пригласив кого-нибудь себе в напарники.

Кстати – как насчёт этого?

– Чего, Конан? – с утра Велемир явно соображал хуже, чем в обычном состоянии. Впрочем, и сам Конан чувствовал, как у него после вчерашнего кружится голова. Слегка.

– Как – чего? Работа, говорю, не сделана. Точнее – недоделана. Как насчёт этого? Возьмёшь меня в партнёры?

– Конан! Ты это – серьёзно?! Хочешь полезть туда ?! Ну, нет! В таком случае – уж извини. Ни с тобой, ни без тебя! При всём моём уважении! Я в эту дыру за все сокровища мира больше не сунусь! Жить-то – хочется! Да и хуже, чем смерть, это, это… «Преображение!»

– Вот как. – варвар почесал заросший затылок, подумав кстати, что надо бы избавиться от лишней шевелюры в какой-нибудь местной цирюльне, – Понятно. Но… Ты не будешь сильно возражать, если я тогда один попробую наняться к этому… Мехмету Шестому?

– Нет, Конан, не вздумай! Я и тебя хотел бы удержать от такого… э-э… необдуманного шага! Потому что Конан – ты же самый закоренелый реалист! И понимаешь куда лучше любого воина – против чёрного стигийского колдовства то, чем мы сильны – наши мускулы да мечи! – абсолютно бесполезно! Против магии даже лучшая аквилонская, – Велемир похлопал себя по ножнам кинжала на поясе, – сталь – не страшней зубочистки!

Подумав, что напарник удержал рвущееся на язык слово «глупого», заменив на чуть более нейтральный эпитет, Конан притворно сокрушённо вздохнул:

– Ладно-ладно. При всём моём реализме, и до дрожи обожая себя, любимого, я всё же хочу попробовать. А то деньги кончились – ну, почти! А жить-то – надо!

– Конан! Умоляю! Неужели нельзя найти чего попроще?! Ведь такой прославленный, здоровый и крепкий воин всегда может… ну… Например, наняться сотником к султану того же Кофа! Или пойти в войско эмира Офирского! Да армий только на побережье моря Вилайет – с десяток! И все – сам знаешь: никуда даже против нашего берегового Братства! А ты…

– А я, как ты успел, наверное, заметить, никогда незнакомой и интересной работой не пренебрегал! Особенно, если её считают и сложной… И опасной!

Такая – дороже!

– Ну, это-то на всём побережьи, действительно, не знает только совсем уж тупой и глухой: что ты не боишься… Ничего! Но, ради тебя, Конан! Ведь – колдовство же!..

– А ничего, Велемир. Не хочу хвастать, ну уж в чём я за последние пару-тройку лет поднаторел – ну, вот так уж получилось! – так это в борьбе с чёрным и подлым стигийским колдовством. И, как видишь, жив!

Чего нельзя сказать о тех придурках-магах, что имели глупость связаться с Конаном-киммерийцем! – Конан гордо ударил могучим кулаком в загудевшую, словно бочка, обнажённую грудь.

Велемир покачал головой. Затем широко ухмыльнулся:

– Вот чего никому и никогда не удастся – так это отговорить тебя, Конан-варвар, от мысли, которая запала тебе в голову!.. И как это я об этом… Словом: делай, что считаешь нужным.

Но уж извини: в этот раз я тебе – не напарник!

Короткая дорога, ведущая в сторону Порбессии, как её описал Велемир, живописностью или разнообразием впечатлений не отличалась. После того, как она четыре дня назад отделилась от общего тракта, ведущего к городам Кушанистана, её и дорогой-то стыдно было называть. Скорее, узкая тропа, натоптанная копытами редких верблюдов да коней путников-одиночек, вроде него – не боящихся ни бога ни чёрта.