Константин Назимов - Рыскач. Битва с империей

Скили давно задумывался завести нового советника, а то этот слишком часто слышит его оговорки, теперь же, после похода, при любом его раскладе, стена духа бога впитает в себя еще одного мага. Впрочем, магами всех, кроме императора можно назвать условно, знания переданы не на постоянной основе, если в них не разбираться, то получится, что они просто выполняют определенные действия, которые всплываю в их головах. Но при желании, что-то эти людишки могут понять, если станут копаться в всплывающих знаниях.

Тем временем, маги напитали облако над кораблями и отправили его на берег. Защитники, истощенные предыдущей схваткой, пытались отклонить и разрушить магический удар, но у них ничего не вышло. Зависнув над берегом, из облака на землю полилась магическая атака. Хоть на таком расстоянии и невозможно услышать, как противник корчится от боли высасывающего последнюю магию, заклинания, но Скили это отлично представляет и улыбается. Боль врага для него радость, а то что последнему сейчас несладко – уверен. Однако каким-то образом враг справился с атакой! В сторону кораблей полетели ответные заклинания, слабенькие, но все же. Император, нахмурился, и отдал приказ высадиться на берег и покарать непокорных.

Через несколько часов ожесточенного боя, имперские воины праздновали победу. Враг оказался разбит на голову, часть полегла на поле брани, кто-то бежал, а кого-то захватили в плен. Да, пленные не могли ни говорить, ни ходить, все без сознания, но главное то, что главный враг оказался в его руках. Скили задумчиво осмотрел валявшегося у его ног перемазанного кровью человека и, пнув последнего под ребра, бросил:

– Никто не может бросать вызов мне и империи!

Вот только радость оказалась недолгой. Трясущийся советник пришел на доклад с явно нехорошими вестями.

– Великий император! – бухнулся тот на колени. – Пощади! Мы все сделали по твоему плану, но школа Кулавасса оказалась пуста. Мы не смогли никого захватить, нет ни людей, ни артефактов. Сюда же движется войска, превосходящие нас в численности в сотни раз.

– Если школа пуста, то это твоя вина, должен был предусмотреть и не дать им бежать! – Скили зло сверкнул глазами, – не стоит обвинять меня в своих ошибках, а все мне никогда не предусмотреть, для этого и существуют мои слуги. Ты провинился! И понесешь наказание. – Император обвел взглядом приближенных к себе магов, все эти слова он говорил не для бывшего советника, у которого он уже заклинанием запечатал рот и обездвижил тело, все это для нового советника, которого он еще не выбрал. С кончиков пальцев Скили слетело пять искр и вонзились в советника: руки, ноги и голова. Несчастного скрутило и выгнуло от боли, изо рта вылетел кратковременный вопль, а потом тот сломанной куклой рухнул на песок.

– Возвращаемся в империю! – скомандовал Скили после кратковременного раздумья и беседы с духом бога.

Осматривать покинутую территорию школы им показалось неперспективно, а риск потерять своего пленника высокой. Да и дух бога решил, что ключ ото всего у них в руках, а остальное может потерпеть, да и вражеские маги не смогли оказать должного сопротивления, и в данный момент угроз нет. А что до двигающих сюда войск Скили испытывал только легкое раздражение, численное превосходство не всегда превращается в победу.

Рэниона избитого и так и не пришедшего в сознание закинули на палубу корабля, после чего оттащили и бросили в трюм. За всеми этим событиями пристально следили: высоко в небе кружил орел, а на берегу, оставшиеся в живых и ненайденные два песчаника. Оставшихся пленников, так и не пришедших в сознание, загрузили на другие корабли, после чего захватчики отшвартовались от берега и взяли курс на империю.

Темнота и неизвестность… Боль и равнодушие ко всему. Кто я? Где? Ни о чем и не с кем поговорить. Голова кружится и пульсирует болью, как, впрочем, и все тело. Тем не менее, с каждым разом мое пробуждение или точнее сказать возвращение в разум происходит осознаннее. Это не значит, что я начинаю о чем-то вспоминать, нет, мыслей в голове никаких, но боль становится привычнее, глаза к темноте привыкают и их уже не застилает кровавой пеленой.

Уж и не знаю, в какое свое пробуждение, очнулся и понял, что могу хоть как-то трезво размышлять. Перво-наперво, с огромным облегчением понял, что голова не так раскалывается, а просто ноет. Что до всего остального тела – наплевать, пройдет! А вот то, что вспомнить не могу свое прошлое – печально, но боль отступает, и возникают вопросы.