Александр Рудазов - Яцхен - Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона

В мире Сигизмунда они опять-таки и не подумали исчезнуть, просто их перенесли в космос.

– Крестьянам, конечно! – ничуть не задумываясь, ответил принц.

– А почему?

– Потому что те, другие, начали первыми, – удивленно посмотрел на меня Сигизмунд. – А еще потому, что крестьян меньше и они плохо вооружены.

– Ладно, твое высочество, как скажешь, разомнем крылья, – не стал спорить я. – Только шлем не снимай и близко не подходи. А то убьют тебя, чего доброго…

Мне и самому уже давно хотелось размяться. Я расправил крылья и легко взмыл в воздух. Поднялся повыше и уже оттуда на бреющем полете спикировал в направлении сражающихся.

Крестоносные бандиты только сейчас заметили явившееся к их противникам подкрепление и возбужденно заголосили, даже прервав на некоторое время бой. Равно как и мусульмане – они тоже ошеломленно опустили свои палки и начали пялиться на меня. Мы успели вовремя – не пройдет и получаса, как бой закончится полным разгромом феллахов, а крестоносцы начнут грабить дома и насиловать женщин.

Ну, как говорится, хрен им в сумку…

Вопреки обыкновению, я не понял ни единого слова из воплей европейцев – мы высадились в Палестине… Палесте, то есть. Следовательно, и понимать я мог только местное население арабских кровей. Но все же моего предельно ограниченного знания французского, или на каком там говорили эти уроды, хватило, чтобы понять, что они принимают меня за дьявола.

Я решил показать, что они не ошибаются.

Сделав пару кругов над опомнившимися и вновь принявшимися сражаться людьми, я сложил крылья и резко пошел вниз, в сторону самого толстого рыцаря. В последний момент я отвернул в сторону, уворачиваясь от его копья, которым он удивительно ловко попытался меня проткнуть, и полоснул когтями по древку. Наконечник упал на землю, оставив владельца беззащитным, и я ударил его в грудь.

Оставив своего первого убитого пускать кровавые пузыри, я двинулся дальше. Еще трижды я поднимался и снова падал, каждый раз забирая одну-две жизни. От стрел я и не пытался уворачиваться – эти заостренные палочки не могли меня даже поцарапать. Но когда я опустился в четвертый раз, какой-то ландскнехт дотянулся до меня своим моргенштерном, и я был вынужден приземлиться – он испортил мне финальный маневр.

Конечно, можно было немедленно взлетать в небеса, но солдаты, сообразив наконец, что я и есть их главный противник, всей кучей поперлись на меня. Они только мешали друг другу, а я легко успевал уворачиваться от их ударов (неплохих, надо сказать), разрезать мечи и кольчуги на железные брызги и вспарывать мягкую плоть.

А потом я и вовсе превратился в один большой миксер, с жуткой скоростью завертевшись вокруг своей оси. Мои руки мелькали в воздухе быстрее, чем вертится колесо автомобиля на полной скорости, кровищи было, как на мясобойне…

Хвост тоже стрелял то туда, то сюда, каждый раз протыкая кого-то насквозь. По-моему, они чаще погибали непосредственно от укола, чем от яда, который мое жало впрыскивало.

А еще я разок плюнул, любуясь, как у двух ландскнехтов лица превращаются в сюрреалистическую картинку.

В общем, натуральное зверство.

А потом ко мне наконец-то присоединился Сигизмунд. Ему, лишенному крыльев, пришлось потратить несколько лишних минут, прежде чем он добежал непосредственно до поля боя. Самый главный рыцарь, до этого брезгливо держащийся в стороне, заметил странно одетого чужестранца и решил прикончить хотя бы его. Он поднял копье и пустил коня в сторону принца, на ходу выкрикивая боевой клич.

– Остановитесь, пожалуйста, или я буду вынужден в вас выстрелить! – слегка дрогнувшим голосом крикнул Сигизмунд и нажал на курок.

Замечательное это оружие – испаритель Пеегро. Не было ни шума, как у пулевого оружия, ни вспышки, как у лазерного. Только легкий свист, а затем взрыв. Рыцарь-крестоносец просто разлетелся на мелкие кусочки, заставив перепуганную лошадь очертя голову броситься куда глаза глядят.

Сигизмунд немедленно перевел прицел в сторону другого крестоносца и вновь нажал курок. История повторилась, но на сей раз его выстрел не остался незамеченным – убитый был частью группы, и когда его внутренности забарабанили по лицам и спинам других солдат, большинство просто бросилось врассыпную. Третий взорвавшийся ландскнехт стал последней каплей – никому больше не хотелось продолжать эту войну.

Я тоже остановился. Всех храбрецов я уже изничтожил, а те, что послабее духом, сбежали сами. Всего на моем счету прибавилось десятка три мертвецов, да весь остальной отряд, обращенный в бегство.