Алексей Кудесин - Фабрика Волшебства

Его расчет оправдался, переулок был пуст, лишь туман рваными клочьями плыл вдоль домов и тихо шелестели деревья.

Сердце Ивора замирало при каждом шорохе. Он был уже почти в конце пути, когда скрипнула дверь и на мостовую вышли двое. Ивор тут же присел и медленно отступил к кустам шиповника.

– Все что я сказал должно остаться между нами, – проговорил гулкий мужской голос. – Долгие годы ты ждал, и вот теперь настала очередь явить Государству нашу силу.

– Ты можешь положиться на меня, – ответил хриплый простуженный бас. Юноша безошибочно узнал голос Беспалого. – Моя информация надежна. Я точно знаю где, когда и почему бывает Кондратий.

– То, что я оставил у тебя на заднем дворе, должно быть неприкосновенно! – от голоса незнакомца повеяло холодом. – От этого зависит благополучие твоего заведения.

– Я понимаю, – отозвался Беспалый.

– И не забудь покормить пиявок.

– Это будет затруднительно. Сложно подыскать хорошего носителя.

– Мало у тебя крыс в подвале! – сказал незнакомец и гулко хохотнул.

Голоса сделались тише. Беспалый и его собеседник продолжили разговор, но как Ивор не прислушивался, больше ничего разобрать не сумел. Наконец они попрощались и разошлись. Беспалый вернулся в кабак, а высокий незнакомец двинулся по улице в сторону Ивора.

Сердце громко бухало в груди, Ивору хотелось протянуть руку и прикрыться веткой шиповника, но собеседник Беспалого был совсем рядом. Юноша хорошо рассмотрел его волевое, суровое лицо с широкими скулами и глазами, спрятанными в глубоких темных впадинах под надбровными дугами. Но что больше всего поразило Ивора – это фигура незнакомца. Мускулистые плечи и пружинистая походка атлета совершенно не гармонировала с большим круглым животом.

На нем была просторная светлая рубаха с темными узорами вдоль рукавов и простые черные штаны. Ботинки Ивор не разглядел, но судя по звукам шагов это было что-то надежное на толстой рифленой подошве. Мужчина исчез в тумане, Ивор смахнул со лба холодный пот.

– Ни за что больше не пойду Кривым переулком, – прошептал он и кинулся в противоположную сторону.

Юноша продрался через кусты, перескочил пару заборов, миновал огромную свалку и вновь вышел на главный проспект. Солнце уже осветило горизонт и показало масштаб трагедии. Главный проспект фабричного города напоминал реку в период половодья. Из близлежащих дворов, переулков и улочек в бесконечный поток людей вливались все новые и новые струйки.

«Бедный отец, – подумал Ивор отстраненно. – Так и не дождется сегодня ни одного посетителя».

Юноша пригляделся к толпе и окончательно сник. В их городе не может жить столько людей, здесь явно преобладают приезжие. Судя по всему, к городскому вокзалу только что прибыл паром, а то и несколько. Это означает лишь одно – объявление показано шестнадцатилетним всего Государства. И большая их часть здесь.

Наголо бритый парень с накачанной мускулатурой толкнул его в плечо, невысокая шустрая девушка в бандане и легкомысленном пестром платьишке наступила на ногу.

– Пропустите! Пропустите! – кричал маленький ушастый паренек. Вокруг его головы, словно спутники вокруг планеты, крутились линзы. Несколько из них выстроились одна за другой прямо напротив правого глаза паренька. Малыш остановился, вгляделся в импровизированную подзорную трубу и заохал:

– Как много! Ох, как много! Козя должен спешить!

И малыш со всех ног кинулся вперед, вопя свои: «Пропустите!»

Ивор медленно развернулся и поглядел назад. Может быть отец прав, и мое будущее в мясной лавке? Заведение отца показалось таким уютным и родным. Там сейчас тихо и спокойно, не нужно толкаться в толпе и пытаться доказать…

– Уй!

Что-то ткнуло его под ребра.

– Ивор, ты чего встал, как одинокий столбик, посреди поля. Ждешь собачку, которая тебя оросит? Пытаешься реализовать поговорку – каждый столб мечтает отрастить сучья и стать дубом? Мефодий ты кем бы хотел быть – столбом или дубом?

Рядом стоял жизнерадостный Рудольф. Одной рукой он тыкал Ивора в бок, второй тащил Мефодия. Тот был немного бледен, но сосредоточен. Его толстые похожие на сардельки пальцы гладили рваный ботинок, словно ласковое домашнее животное.

– Я бы хотел остаться прежде всего человеком, – философски изрек дородный юноша.

– Погляди, сколько народу, – проговорил Ивор, игнорируя их шутливый тон. – Мы потеряемся среди них, словно песчинка в песочнице. Идем домой, нам нечего ловить.