Сергей Лукьяненко - Холодные звезды (сборник)

– Я определю.

– Нет, курсант. Ночью, в старой машине… ничего ты не поймешь. Твои действия? Десять секунд! Объект у нейтральной территории! Бери управление.

Ну почему он разыгрывает древнюю историю корейского «Боинга» именно со мной? Почему? Именно со мной, чьи родители разбились… и никому не известно, была ли это простая усталость металла или не в меру старательный пэвэошник… Затерявшийся в небе на старой машине, измотанный нерешительностью земли, помнящий об американском «карантинном поясе», установленном в годы правления хунты, об осмелевших китайцах…

– Время!

– Огонь.

Я даже нажимаю кнопку пуска. Непроизвольно, успевая откинуть предохранитель, качнуть самолет – носом к несуществующему нарушителю – и вдавить красную кнопку до отказа…

Разумеется, ничего не происходит. Кнопка светится, но толчка от стартующих ракет нет. Никто не подвешивает к спарке в пилотажном полете боевые ракеты.

Майор отвечает не сразу. И в голосе легкое удивление.

– Цель поражена, курсант. Самолет падает. Твои действия?

– Сопровождаю цель до контакта с землей.

– Не боишься увидеть, что это было?

– Боюсь.

Майор вздыхает:

– Извини дурака, Петя. Веди на точку.

Я закладываю разворот, неуверенно, руки будто чужие, но майор не поправляет. Вокруг – только небо.

– Я обычно говорю, что это был пассажирский самолет, – вполголоса произносит майор. – Нам… нам положено так говорить. Пыл охлаждать загодя. Стране не нужны инциденты…

Я молчу.

– Но тебе я скажу правду, – сухо и четко сообщает майор. – Это был американский бомбардировщик.

Встаю. Уже встал.

Какой смысл сбивать бомбардировщик, уносящий свой смертоносный груз обратно?

Прямой.

В назидание.

Ты понял, Петр?

Я еще не совсем пришел в себя. Оглядел тесную душевую. Никого нет, только голос куалькуа в глубине мозга. Внятный и тихий шепоток. Я на планете Тени. Земля с ее игрушечными проблемами – невообразимо далеко.

– Кажется. Что это было?

Постижение . Когда ты вошел во Врата – произошло то же самое. Только ты этого не почувствовал. Я сделал все грубее. Нарочито грубее.

Голова кружилась. И кружились, метались, заставляя сжиматься сердце, воспоминания. Тени воспоминаний…

Теперь я знаю тебя гораздо ближе. Я тебя постиг – и смогу объяснить. Представь, что ты взял в руки бумажный самолетик. Размахнулся и отправил лететь… Так действуют кабины геометров. А теперь представь, что вначале ты развернул сложенный лист бумаги. Прочитал все, что было на нем написано. Сложил заново. Это – Врата Тени.

– И ты испугался, что кто-то прочел все мои мысли?

Нет. Это неудивительно. Любой разум, превосходящий тебя как минимум на порядок, мог совершить постижение .

Значит?

Да. Постигли и меня.

Как интересно. Куалькуа привык взирать на мир, ничего не требуя взамен, но и ничего не отдавая… ничего настоящего, отдельные особи-клеточки – не в счет.

На порядок, Петр! Пойми. Есть грубая сила – даэнло, хикси, торпп. Есть гениально организованная раса – счетчики. Но они слишком цепляются за индивидуальность. Они не пошли по пути слияния разумов. Среди всех рас есть отдельные индивидуумы с огромным мыслительным потенциалом. Их запас знаний может быть ничтожен, зато они наделены способностью к синтезу нового. Но меня постиг цельный разум – подобный моему, но неизмеримо превосходящий. Вывернул, поглотил и отпустил. Предпринимать что-либо было поздно. Если бы я знал заранее…

– Ты бы убил себя. Тот кусочек, что живет в моем теле. И вместе со мной, вероятно.

Я засмеялся. Нет, я действительно был доволен.

– Привык отсиживаться в чужих телах, куалькуа? Поглядывать на мир, копить знания? Бездействовать, наслаждаться покоем… Кончился покой, дружок. Мы теперь на равных… одинаково ничтожны.

Тебя это не пугает?

– С чего бы? Я привык быть слабым.

Покрутив рукоятку крана, я извлек из душа тугую струю теплой воды. С наслаждением окатил себя.

Что ты собираешься делать?

– Мыться.

А дальше?

– Искать хозяина театра.

Мне кажется, что это – не театр, – ответил куалькуа. И снова замолчал, спрятался в глубине, откуда так неохотно показывался на свет.

Что ж, посмотрим… Я налил в ладонь шампуня, намылился. Не театр? Я думаю иначе. Если всю мою жизнь прочитали в краткий миг гиперперехода, поняли, кто я и откуда, то происходящее может быть лишь экспериментом. Наверное, дед об этом догадался.